Что я думаю о женщинах
Шрифт:
— У-у-у, затрахаться!
— А вот этого тем более не будет! — с нажимом сказала Натали. — Ни объятий, ни поцелуев, никаких авансов и заигрываний с твоей стороны! До того момента…
— …который, возможно, вообще никогда не наступит, — подсказал я. — Понятно. Только зачем все это? Зачем любить, если нельзя даже прикоснуться?
— Ну, если не понимаешь, объяснять бесполезно!
— Что ты придумала? — раздраженно воскликнул я. — Нечто вроде «Дуэли университетов» [5] ,
5
«Дуэль университетов» — телевикторина, состязание между командами студентов двух университетов или колледжей; передавалась Независимым телевидением с 1962 по 1987 год.
Натали пожала плечами, явно не поддаваясь на провокацию.
— Ты причинил боль многим женщинам, Гай. Я не могу вернуть тебя в свое сердце, пока ты не согласишься выполнить определенные условия. Будешь слушать или нет?
Я окинул ее возмущенным взглядом. Хотелось броситься вон из этого дома и никогда не возвращаться. Но я даже пошевелиться не мог. Натали такая красивая! Если бы видели ее, вы бы поняли.
— Ладно, — сдатся я, — выкладывай.
— Устрою тебе несколько испытаний. Сумеешь их пройти — вернешься в мое сердце.
— Как брат?
— Нет, как любовник.
Наверное, на моем лице мелькнула радость, потому что девушка поспешно добавила:
— Не надейся, что придется мыть посуду или выносить мусор. Нет, говоря «испытания», я имею в виду кое-что посложнее. А по хозяйству ты всегда хорошо помогал!
— Ладно, что уж там… — скромно потупился я, радуясь хоть какой-то похвале в свой адрес.
— Помощь по хозяйству — это мелочи, — продолжала Натали. — Хочу, чтобы ты сделал для меня нечто более значительное: попробовал изменить жизнь окружающих и, возможно, в процессе изменился сам.
— В доме престарелых работать не буду!
— А кто говорил о доме престарелых? — вскинулась она. — Не перебивай!
Пришлось извиниться.
— Первое и второе испытания будут проходить одновременно. Итак, в качестве первого напишешь для «Современницы» правдивую статью о себе.
— Ариадна ее никогда не напечатает!
— Не важно. Правда остается правдой вне зависимости от того, попадет она в печать или нет. Просто расскажи, какой ты на самом деле.
— И что я должен написать? Как танцую по спальне голышом, зарывшись лицом в твои трусики?
— А ты когда-нибудь танцевал?
— Нет!
— Правду, Гай!
— Да, — тяжело вздохнув, признался я.
— Хорошо, — девушка одарила меня слабой улыбкой, — вот об этом и напиши. Вспомни все свои обманы и лицемерие, подробно
Я чуть не задыхался от волнения.
— Ариадне это не понравится!
— Отлично, о ней тоже расскажи! Что ты думаешь о своей шефине?
— Она тупая, похожая на лошадь сучка. Но у Ариадны есть и положительные качества.
— В смысле, что она тебе платит?
— Ну да, — неохотно признал я.
— Считаешь ее сексуально привлекательной?
— Какое! На нее же без слез не взглянешь…
— Хорошо, хорошо, — одобрительно закивала Натали. — Обязательно об этом упомяни, ей будет очень обидно!
— Не понимаю… Ты хочешь, чтобы я был шовинистом?
— Ты и так шовинист, Гай. Я хочу, чтобы ты был честным. Раскрой свою истинную сущность перед теми, кто в тебя верил. Покажи, какими ублюдками могут быть мужчины. Больше никакого притворства! Принимаешь мое задание?
— Нет, то есть да… Конечно!
— Второе испытание связано с Джозефиной, которая, кстати, звонит тебе ежедневно.
— Неужели?
— Она ведь тебе неинтересна, правда?
— Угу…
— В койку ты бы с ней пошел, а в кино — нет.
— Ну, это от фильма зависит. Все, что сложнее «Снежной Королевы», для нее непостижимо.
— Ты очень неприятный человек, Гай!
— Пожалуй, — признал я.
— Джозефина снимается в порножурналах?
— Не совсем порно…
— Да ну? — Натали подошла к кровати и достала из-под одеяла свежий номер «Красных щечек».
— Это не мой! — тут же забился я. — В первый раз вижу!
— Знаю, — успокоила свояченица, — сама его купила. Ну, покажи, какая из этих бедных необразованных девушек Джозефина?
Сильно смутившись, я начал переворачивать страницы, наконец остановившись на занимавшей целый разворот фотографии, на которой две одетые в пастушек модели пороли ковбоя. Абсолютно голый, за исключением белой шляпы и сапог, парень был скован прикрепленными к потолочным балкам цепями.
— При таком освещении сразу не определишь, — мрачно проговорил я, — но, по-моему, вот это она.
Натали нагнулась над глянцевой страницей, и я вдохнул сладковатый запах ее тела.
— Которая?
— Блондинка с револьвером в попе.
— И ты говоришь, что это не порнография?
— Нет, — настаивал я, — будь это порнография, у парня был бы настоящий ковбойский пенис, а у этого — весьма посредственный.
— Не меньше, чем у тебя, — обернувшись, возразила Натали.
— Спасибо, значит, я мистер Посредственность.
— Так или иначе, ужасно, когда девушка, которую ты знал, причем очень близко, вынуждена сниматься в порножурналах.