Что знал Сталин

Мерфи Дэвид Э.

Воздушная часть битвы за Крит не имела большого успеха. Англичане, благодаря «УЛЬТРА» заранее узнали о планах этой операции. Объем сообщений «УЛЬТРА», похоже, был значительным, и очень трудно поверить, что источники резидентуры РУ, причастные к «УЛЬТРА», могли не знать, что германская 7-ая воздушно-десантная дивизия была сильно потрепана защитниками острова. Когда немцы, наконец, получили контроль над Критом, победа парашютистов не могла быть такой, чтобы служить примером того, что произойдет, если будет предпринят воздушный десант на Англию. Единственная у Гитлера 7-я воздушно-десантная дивизия была, буквально, уничтожена, и фюрер, по словам генерала Курта Штудента, руководителя операции «Меркурий», был очень расстроен, считая, что «дни парашютистов закончились». ^[372]

372

John Keegan, The Second World War (N.Y., 1989), 171.

24 и 25 мая Геббельс отметил в своем дневнике, что «наше распространение слухов, касающихся вторжения в Англию, работает». А в это время в Москве новый шеф военной разведки Филипп Голиков, продолжал рьяно поддерживать миф о вторжении в Англию. Он включал его в периодические разведывательные сводки, в то же самое время оценивая донесения о близящемся немецком нападении на СССР как «германскую или английскую дезинформацию». ^[373]

Как было возможно

Голикову делать такие заявления без проверки их реальности? Уже отмечалось, что лондонская резидентура РУ была, очевидно, самой обильной из всех резидентур в предвоенный период 1940–1941 года и во время войны. Благодаря опубликованным «ВЕНОНА» расшифровок «УЛЬТРА», мы получили образцы их сообщений в Москву. Их сообщения о британских победах в воздушной войне 1940 года и о решениях Люфтваффе поздней осенью 1940 года и в январе 1941 года закрыть заводы во Франции и Нидерландах, которые должны были работать на операцию «Морской лев», показывают, что вторжение в Англию отменяется. Другая информация по германским военным планам, отраженная в сообщениях «Энигмы», могла быть передана в штаб РУ. Несмотря на это и на другие сообщения из надежных источников, действия Голикова нельзя объяснить ничем иным, кроме как его раболепным поведением по отношению к Сталину и глубоким страхом перед ним. Что касается подчиненных Голикова, то они все хорошо понимали, какая судьба их ожидала, если бы они стали ему противоречить. ^[374] Другая важная дезинформационная тема — «оборона от советского нападения» была правдоподобной в период раннего наращивания сил на советской границе, когда подразделения Вермахта, только что прибывшие с запада, начали сооружение оборонительных сооружений — окопов, пулеметных гнезд, проволочных заграждений и даже артиллерийских позиций. Привязанными к оборонительным темам были и утверждения германских официальных лиц о том, что войска возвращались в расположение прежних гарнизонов или что были направлены на восток, за зону действия английских бомбардировщиков. Эти глубоко миролюбивые объяснения о передислокации германских войск начал еще 9 июля 1940 года германский военный атташе генерал Эрнст Кёстринг, который сообщил заместителю начальника Генштаба генералу И.В. Смородинову о широкомасштабном перемещении германских войск в Польшу и Восточную Пруссию, якобы потому, что германская армия собирается демобилизовывать более старые соединения. Кёстринг сказал, что части с более молодыми солдатами будут введены сюда, в то время как другие части вернутся в постоянные гарнизоны. Ни одно из этих объяснений не было обоснованным. Когда концентрация немецких частей стала расти, появилось большое количество средств речной переправы, прибыли модифицированные паровозы, снабженные механизмами для перевода вагонов на советскую колею. Тогда немецкие намерения стали окончательно ясны. ^[375]

373

Вышлев «Накануне», 148.

374

VENONA, ref. no. З/РРDТ/T80, London to Moscow, no. 649, April 3, 1941. See also David Stafford, Churchill and Secret Service (Woodstock, 1997), 197–199. По мнению Василия Новобранца, который был уволен (из военной разведки — Ю.Б.) Голиковым и послан в особый дом отдыха РУ под Одессой, многие находившиеся там офицеры были виновны в распространении слухов о скором германском нападении. Время от времени эти лица исчезали, вызывая у Новобранца убеждение, что этот дом отдыха был пересыльным пунктом с конечной остановкой в ГУЛАГе или еще хуже.

375

О германских намерениях также сигнализировали задания Абвера своим агентам, направляемым в СССР, привозить образцы советского горючего и смазок, чтобы убедиться, что они смогут быть использованы в немецких машинах (см. гл. 13).

С января до июня 1941 года в ряде сообщений из внешней разведки РУ и НКГБ НКВД отражалась дезинформация на оперативном уровне. Все эти донесения указывали, что «Украина является главной осью и основной целью немецкого нападения». Целью этой дезинформации, очевидно, было замаскировать решение плана «Барбаросса» нанести главный удар севернее Припятских болот, вдоль оси Брест — Минск. Это было там, где должен был осуществиться главный прорыв. Красная Армия, тем не менее, сконцентрировала основные силы в Киевском особом военном округе после решения Сталина осенью 1940 года изменить стратегический план развертывания, выработанный Генеральным штабом. Этот план правильно предугадывал главное немецкое наступление севернее болот. ^[376] Сталин возражал, считая, что главной немецкой целью будут зерно и промышленные центры Украины, которые им понадобятся в случае продолжительной войны. Он, очевидно, не понимал, что у Гитлера не было намерения увязнуть в продолжительной войне — он нереально рассчитывал на «молниеносную войну». Тем не менее, 5 октября изменение было сделано, как хотел Сталин. Следовательно, немцам нужно было обеспечить, чтобы советский Генштаб не изменил своего мнения о направлении главного удара. ^[377] Отсюда их включение Украины, как главной цели, в дезинформационный план. ^[378] Однако, так же, как это произошло в войне с Финляндией, Сталин отказался принимать советы профессиональных военных.

376

Яковлев «1941 год», кн. 1, 181–193.

377

Там же, 288–290.

378

Смотрите, например, справку от 15 января 1941 года в книге Яковлева «1941 год», кн. 1, 538, и рапорт в книге А.П. Белозерова «Секреты Гитлера на столе у Сталина» (М. 1995), 135–136. Эти сообщения и другие сообщения данного периода содержат надежную информацию (как и большинство дезинформационных материалов) к которым добавлена еще и Украина. Источники часто не знали, что они передают дезинформацию.

В мемуарах, опубликованных в 1989 году, маршал М.В. Захаров описывает роковое решение развернуть крупнейшие соединения Красной Армии к югу от устья реки Сан. Он также отметил умозаключение Сталина, что Гитлеру понадобятся украинские ресурсы для ведения продолжительной войны, но не смог заметить, что Гитлер на самом деле надеялся на «блицкриг» и не имел планов на продолжительный конфликт. Как полагает Захаров, видимо, частое изменение в руководстве Генштаба позволило этой ошибке в развертывании произойти без каких-либо возражений. Он закончил свою защиту позиции Сталина, процитировав донесение «Старшины» от 2 апреля 1941 года, где утверждалось, что немцы начнут войну «молниеносным ударом по Украине». Какими бы ни были причины Сталина для изменения плана, это было невероятной ошибкой. ^[379]

379

М.В. Захаров «Генеральный штаб в предвоенные годы» (М. 1989), 214–219.

С приближением даты нападения, немецкая дезинформация приняла новые формы: «ультиматумы, переговоры и идея, что присутствие Вермахта на советских границах было только как нажим на СССР для принятия германских требований». Анализ агентурных донесений, полученных оберфюрером СС Рудольфом Ликусом из Специального бюро Риббентропа 15 мая 1941 года, показывал, что иностранные дипломаты и журналисты в Берлине были убеждены, что переговоры между Германией и СССР идут полным

ходом. Они думали, что Германия поставила особые требования Советскому Союзу, такие как право транзита германских вооруженных сил через территорию СССР, аренда Украины Германией, передача под контроль части бакинских нефтяных полей. Уверенность в существование важных переговоров, даже визит Сталина в Берлин, подкреплялась слухами, что берлинская компания занимается шитьем красных флагов для будущего визита советского руководителя. ^[380] Что касается вопроса об ультиматуме, ссылки на него были найдены в части донесений «Старшины», который 9 мая описал разговоры с офицерами о возможных сроках нападения на СССР: некоторые из них, сообщил он, полагают, что Германия сначала предъявит ультиматум с требованием сельскохозяйственных и промышленных поставок и прекращение коммунистической пропаганды — в то же самое время «Старшина» заметил, что подготовка операции против СССР проводится самым ускоренным темпом. ^[381] Месяцем позже «Старшина» и «Корсиканец» отметили усиление слухов о германской аренде Украины и визите Сталина в Берлин. Они предположили, что эти слухи распространяются министерством пропаганды и военным командованием, чтобы замаскировать подготовки к нападению на СССР и обеспечить максимальную неожиданность. 11 июня они сообщили, что «в компетентных кругах говорят, что вопрос о нападении на СССР решен. Следует считаться с неожиданным ударом. Будут ли предъявлены Германией предварительно СССР какие-либо требования — неизвестно». 16 июня «Старшина» сообщил, что «все военные мероприятия по подготовке вооруженного выступления против СССР Германией полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время». В донесении не было упоминания о каком-либо ультиматуме. ^[382]

380

Вышлев «Накануне», 153–160. Этот слух иллюстрирует, насколько хорошо немцы координировали свои дезинформационные усилия; визит Сталина в Берлин были гвоздем программы в письмах Гитлера Сталину в декабре 1940 г. и мае 1941 г. (см. гл. 18).

381

Яковлев «1941 год», кн. 2, 180–181.

382

Белозеров «Секреты Гитлера», 148; Яковлев «1941 год», кн. 2, 342–343, 382–383.

Казалось, что Сталин все еще отчаянно надеется на переговоры — на все, что угодно, лишь бы отсрочить нападение. Если переговорам должен предшествовать ультиматум — пусть будет так. Пока немецкая машина дезинформации лихорадочно распространяла слухи о переговорах, германское руководство продолжало отвергать все усилия советского правительства начать диалог на официальной основе. Эта тишина, несмотря на слухи, что переговоры идут полным ходом, разочаровывала советских руководителей и способствовала параличу их воли.

Правда, Советы тоже не обходились без дезинформационных операций, хотя, как писал Бартон Уэйли, немцы были первыми, кто наделил обман законным статусом, когда вскоре после окончания 1-й Мировой войны они создали службу дезинформации в германской армии. Новое советское правительство недолго отставало от них: 11 января 1923 года внутри Государственного политического управления (ГПУ) было создано «Специальное бюро по дезинформации», чьей задачей было «взламывать контрреволюционные планы и происки врага». ^[383]

383

Whaley, Code Barbarossa, 171; Также Архив ЦК КПСС, VI сектор. Д.34-А (6–6), л л. 8–9.

Нацеленное как на внутренних противников, так и на внешних, оно создавало «оппозиционные организации», которые выискивали и нейтрализовали антисоветские элементы внутри Советской России и их связи с западными разведывательными службами и эмигрантскими организациями. Эти операции или «активные мероприятия», как они назывались советским службам, продолжались на протяжении 1920-х — 1930-х годов. Одна из таких операций, очевидно, была направлена против Германии в период до германского вторжения в июне 1941 года.

В начале 1941 года германский консул в Харбине Август Поншаб начал направлять сообщения в Берлин, в Министерство иностранных дел, в которых содержались похожие на перевод на немецкий язык циркуляры, посылаемые Наркоматом иностранных дел в Москве своим дипломатическим миссиям на Дальнем Востоке. В этих телеграммах содержались отрывки из сообщений советских посольств в Берлине, Лондоне, Париже, Вашингтоне, Анкаре и так далее. Представлялось, что целью этих телеграмм, было держать дальневосточные миссии в курсе событий, влияющих на советские интересы в мире. ^[384] Когда эти телеграммы попадали в Берлин, их передавали в русский отдел личного досье Эрнста фон Вайцзеккера, статс-секретаря МИД Германии. На полях телеграмм не было ни пометок, ни указаний, повлияло ли их содержание на планы Гитлера по нападению на СССР или на собственную дезинформационную программу Германии. ^[385]

384

James Barros and Richard Gregor, Double Deception: Stalin, Hitler, and the Invasion of Russia (Dekalb, 1995), 52–57. По данным помощника Поншаба Георга Кортера, эти материалы были предоставлены журналистом из Прибалтики Иваром Лисснером (Гиршфельдом), который был завербован Абвером в обмен на обещание разрешить его родителям-евреям выехать из Германии. Он, якобы, получил эти документы от своих контактов в белоэмигрантской общине, которые, в свою очередь, имели источники в советском консульстве, тогда самом большом в Харбине. Нет никаких данных, что эти документы были результатом взлома шифров Поншабом или кем-то из его штата, никто из которых не имел необходимого опыта. Когда они были переданы Поншабу, то были на немецком языке и выглядели как переводы советской дипломатической переписки с русского языка.

385

Barros and Gregor, Double Deception, 171–173. Всего в личном досье Вайцзеккера в германских архивах было обнаружено около двадцати четырех сообщений, датированных между 6 марта и 12 июня 1941 года. Содержание было смесью правды, совершенной выдумки и отдельных кусков действительно настоящей информации из советских разведывательных источников — например, циркулярное сообщение из Москвы, датированное 8 мая и переданное Поншабом 11 мая, в котором говорилось о британском намерении напасть и оккупировать Сирию, находившуюся тогда под контролем правительства Виши.

В целом казалось, что намерением этих сообщений было предупредить Германию о растущих проблемах, противостоящих ей, и в то же время прояснить, что СССР будет «не поддаваться» любым «запугиваниям» Германии или Японии. Нам неизвестно, как проводилась эта операция, какие отделы НКГБ в Москве контролировали ее, кто в действительности готовил длинные детализированные телеграммы, и как их одобряли Сталин и Молотов. Во всяком случае, нет никаких данных, что эти усилия оказали хоть какое-то влияние на намерение Гитлера напасть на Советский Союз. ^[386]

386

Barros and Gregor, Double Deception, 170–173. Я спросил у Бориса Лабусова, руководителя Пресс-бюро по связям с общественностью СВР о деталях операции в октябре 2002 года. Когда я посетил Москву в июне 2003 года, ответов так и не появилось. Мне известно от отставного генерал-лейтенанта С.А. Кондрашева, бывшего начальника службы дезинформации КГБ, что пока КГБ (и его преемница СВР) будут рассуждать о дезинформации в общих чертах, они очень неохотно обсуждают вопросы успехов или провалов отдельных операций.