Чучельник
Шрифт:
«А что, – подумалось мне, – если бакенбарды фальшивые? Дай-ка сюда!» – и я с силой дернул мнимого дворецкого за бакенбарды, чего он, скорее всего, никак не ожидал и заорал дурным голосом, потому как бакенбарды оказались самые, что ни на есть, настоящие. Я вырвал солидный клок волос, и теперь не зная, куда его деть, держал в руке.
– Федор! – Крикнул я что есть мочи. Вскоре по коридору застучали босые пятки, и появился, запыхавшийся Федор. В руках у него были новехонькие вилы.
– Кто кричал? – спросил он первым
– А он мне сразу не показался! Где это видано, чтобы у мужика были ногти полированы? Зачем такие длинные ногти растить служилому человеку? Тьфу, басурман! – он замахнулся на Ричарда, но я удержал.
– Давай-ка свяжем его, и бросим в подвал. Желаю его допросить с пристрастием. А будет кобениться, так и кончим его, чего с ним церемониться – сказал я, незаметно подмигнув Федору.
– Вы, барин, мне его отдайте. – Вмиг подхватил Федор. – Уж я его попарю! Мне он унтера одного напоминает: много крови у меня, скотина, выпил. Так уж я потешусь!
С шутками и прибаутками подобного свойства мы связали дворецкому руки и ноги, и потащили в подвал.
Подвал усадьбы совсем не был приспособлен для таких целей, как содержание преступника, или, тем паче, развязывания его языка методом пыток. Кругом стояли бочки и банки с самым разнообразным содержимым, начиная от меда и заканчивая мочеными яблоками и кислой капустой. Только вчера кухарка сделала кровяную колбасу, которая сейчас живописно свисала с веревки, аккурат перед носом нашего пленника.
– Тяжелый, точно кабан! – сказал Федор и уселся на пустую бочку, отирая пот со лба.
– Ты, Федор, иди пока, мне надобно с этим господином тет-а-тет поговорить.
– Чаво? – не понял Федор.
– Ну, с глазу на глаз, – объяснил я.
– А-а-а. Ну, так я тогда в прихожей лягу, зовите, если что – зевая, сказал Федор. – И повернувшись к Ричарду, показал ему волосатый кулак:
– Ууу, шельма!
Я не ждал, что Ричард вот так мне все возьмет и выложит. Отнюдь нет! Повидал я таких типчиков. Но у меня в кармане лежало волшебное средство, действие которого я испытал на себе, и я поглаживал пальцем его инкрустированную крышечку. Правда, я не владел техникой применения этой вещицы, знал только общие принципы её действия, потому решил не спешить, чтобы не наломать дров. Благо впереди была целая ночь.
– Ну-с, может быть, назовешь свое настоящее имя? – спросил я, без всякой надежды на ответ, и был весьма удивлен, когда дворецкий произнес:
– Архип.
– А по батюшке?
– Архипов сын.
– Зачем
– Убьете? – мрачно спросил он, не ответив на мой вопрос – Впрочем, мне все одно не жить. Так что, лучше уж Вы. – Он отвернулся к стене.
Я сел на ту бочку, где только что сидел Федор, и нащупал в кармане часы. Осторожно вытащил их и стал раскачивать на цепочке, при этом смотря не на них, а на спину Лжеричарда. Я рассчитывал, что он, обернувшись, попадет под влияние маятника и тогда…
Но он и не думал поворачиваться. Тогда я подошел к нему ближе и коснулся его спины. Освещение в подвале было не Бог весть: закопченные масляные светильники – и поэтому я не сразу понял, что это у пленника с лицом, когда он обернулся: оно все покрылось жесткой шерстью, и вообще стало звериным. Был бы я барышней, я бы упал в обморок, какой с барышни спрос? Но я ведь не барышня, и поэтому мой сокрушительный кулак с быстротой молнии въехал в мохнатое рыло, отчего потом у меня на всю жизнь остались на кулаке знатные отметины, хотя в тот момент боли я не чувствовал. Голова оборотня откинулась, но он выдержал удар.
Зажав в руке артефакт, я стоял напротив оскалившегося Ричарда-Архипа, с клыков которого капала розовая пена, и понимал, что допрос, к сожалению, придется отложить, так как мой собеседник сейчас способен лишь рычать. Сейчас он порвет меня…
рука с часами непроизвольно вытянулась вперед, и глаза оборотня, к моему восторгу, прикипели к маятнику, повторяя его колебания: вправо-влево, влево – вправо…
– Кто ты? – мой голос дрожал от возбуждения: ещё бы! Сейчас я выведаю у него всё!
– Аррр… – зарычал оборотень, наверное, его действительно звали Архипом. Маятник раскачивался, и я уже стал бояться, что не выдержу, закрою глаза, и провалюсь в небытие.
Но тут зрачки его сбились, метнулись в противоположную от маятника сторону, и я понял, что часы не сработали: это была лишь уловка, чтобы усыпить мою бдительность. К сожалению, понял я это слишком поздно.
Лжеричард в мгновение ока кинулся на меня, и, обдав зловонным дыханием нечистоплотного хищника, повалил на пол. Мне не хотелось умирать – слишком много тайн осталось не разгадано, и я решил пожертвовать часами. Раскрутив диск перед мордой оборотня, я закинул их в закуток, где матушка обычно хранила сало и вяленое мясо.
Я боялся, что не сработает – старый прохвост может запросто меня сожрать, а потом спокойно отыскать и присвоить ценную вещь. Но напрасно я опасался, оборотень кинулся за часами, и через мгновение я услышал урчание и характерные звуки – скорее всего, он обнаружил там прошлогоднее угощение в виде бараньей лопатки или свиного окорока. Не помня себя, я поднялся с пола и пулей забрался наверх, где побледневший Федор уже стоял с ружьем. Вдвоем с ним мы закрыли крышку на замок и для верности подперли её английским бюро, тяжеленным, сделанным из мореного дуба.