Чудес не бывает
Шрифт:
–Я случайно проходил мимо…
Дикий хохот из комнаты заглушил окончание его слов.
–Тащи сюда их всех, мы сейчас раздвинем стол!
– кричал братец. Я пожал плечами и раскрыл дверь пошире.
–Да я, собственно, один… - неуверенно произнес юноша, оглядываясь.
–Заходите, не вымораживайте помещение!
Из темноты стали выныривать застенчивые фигуры. Они стряхивали с капюшонов снег, снимали плащи, здоровались со мной смущенно и проходили в комнату, в которой вовсю распоряжался Винес:
–Заходи, давай, не стесняйся! Линда, душа моя, колдуй еще бокалов!
–Потому что у тебя хорошо получается, - сказал я, возвращаясь.
В маленькой комнатке стало тесно. Поначалу рыцари стеснялись обстановки и Винеса, но тот так уморительно рассказывал анекдоты и так заразительно смеялся сам, что ребята быстро оттаяли. А выпив, разошлись сами, заговорили в полный голос, что-то болтали и хохотали над шутками Винеса, подчас сальными.
Я не ожидал от братца. Не мог и подумать, что он душа компании, способен нормально веселиться.
Сам я тихо нашел под столом принцессину лапку и так и сидел, млея.
Тук! Тук! Тук!
А это кто? Кажется, свои уже все на месте?
–Сиди, я открою!
– крикнул мне Винес и встал, но пошатнулся и плюхнулся обратно.
–Ладно уж, - сказал я и вышел в коридор.
Там стоял Арбин, улыбаясь.
–Э… - умно сказал я.
– Дед?
–Решил, что лучше я посижу в веселой компании, чем снова слушать крики дежурных, потерявших целый курс, - с удовольствием выговорил хитрый старик.
– Ну-ка, посмотрим, кто тут у нас?
Появление ректора поначалу повергло шумную компанию в мертвую тишину.
Но пьяные мальчишки долго не выдержали, да и Винес затянул разухабистую песню, его поддержал сам Арбин, и веселье покатило по новой.
Тук.тук.тук.
Я вышел и рванул дверь. Тут вариантов быть не могло.
Однако серьезный взгляд отца меня все же слегка отрезвил.
–Поговорить?
– повторил я.
Но не успел ответить, как выскочил Винес и утащил Эмира в комнату. Оттуда я услышал его удивленное восклицание: Арбин! И радостное кудахтанье девчат.
–Налить Высшему Магу Магической Лиги!
– надрывался братец.
Шум стоял такой, что я удивился только, как не прибежали соседи с другой улицы.
Я вошел и сел на свое место.
Сидели мы уже плечом к плечу, по двое на одном стуле. Линда фирменным стихотворением вызвала гитару, и Винес распевал в полный голос матросские песни, а Тики и девушки краснели. Первый курс, наоборот, радостно подхватывал самые непристойные строки.
Впрочем, братец с редкостным тактом подбирал свой репертуар, заметил я. Я посадил немного упирающуюся принцессу себе на колени и смотрел на мир из-за ее плеча, сквозь рыжую паутину. Я уткнулся носом в ее шею и вдыхал мягкий запах мяты и лимона.
Компания расслабилась, головы качались в такт песне или лежали на плечах соседей, изредка подносились к губам бокалы, без шумных тостов, глаза полузакрыты. Только Эмир с того конца стола смотрел на меня, открыто, спокойно, серьезно. Прядь седых волос съехала, прикрыв
Он смотрел… а я смущался и утыкался в золотистые кудряшки. Тонкие бледные губы его твердо сжаты, впалые щеки, длинный прямой нос, чуть сведенные к переносице брови, голова чуть наклонена вперед и влево…
Я не мог вынести его взгляда и прятал глаза. О чем он хотел со мной говорить? Я боялся открыться в этот момент, ведь Оле так близко, от нее так пахнет мятой и лимоном, она такая теплая, мягкая. Чувством наслаждения ее близостью я не хотел ни с кем делиться, даже с отцом. Потом, когда они уйдут, может быть…
"…Нам дворцов заманчивые своды
не заменят никогда свободы,
не заменят никогда свободы!…" - гремели рыцари.
Где-то далеко часы пробили полночь.
Эмир встал, подошел к Арбину, что-то ему шепнул, тот немного удивленно кивнул. Они обнялись, и Эмир вышел.
Я осторожно снял принцессу с колен и выскочил следом.
Отец уже открыл дверь.
Я остановился, не зная, как к нему обратиться. Эмиром называть не хотелось, а отцом - язык не поворачивался.
–Может, пойдем на кухню?
– как-то глупо спросил я.
Он едва заметно улыбнулся - самым уголком губ.
–Мне пора.
–Ну… тогда… увидимся?
–Возможно. Бывай, Юхас.
– он хлопнул меня по плечу и вышел.
Я видел, как он быстро и легко шагал прочь, и что-то мешало, что-то было не так. Надо было что-то сказать, крикнуть, сделать! Остановить его, признаться, что… что…
Он исчез вдалеке, растворился в темноте, и силуэт его стер падающий снег. Я скинул защиты и уловил отголосок его устремленных вперед шагов. Конечно, я люблю его… Но сказать? Не могу. Да и поздно. Даже эха его напряженных чувств я не мог уловить, сколько ни старался.
Я вернулся в комнату и обнаружил, что Арбин наводит порядок. Винес двигал на место стол, ребята собирали посуду, девчата складывали ее в корзинку, а Тики спал в кресле, привалившись к спинке, запрокинув голову и приоткрыв рот.
Я подошел и прикрыл его пледом. Потом помог шепотом ругающемуся Винесу убрать стол, занозив при этом руку. Пока Оле вытаскивала из меня занозу, Арбин засветил лампу, перенес мальчишку на кровать в спальню и выгнал первокурсников в коридор одеваться.
Всем в прихожей было не поместиться, поэтому мы с Винесом и девушками подождали, когда ребята выйдут на улицу, и только после этого смогли одеться сами.
Девушки накручивали шарфы, а мы с братцем дежурно переругивались:
–Сам неси эту корзину!
–Ты притащил столько вина, ты и уноси бутылки!
–Я нес вино, и будет справедливо, если ты унесешь бутылки!
–Я понесу посуду!
–Да разбей ты ее!
–Сам разбей!
Я еле успел удержать Винеса, чтобы он не кинул корзинку с фарфором на каменный пол.
–Я имел в виду бутылки, дурья твоя башка!
–Сам дурак, - не отставал пьяный Винес.
–Ну, вы идете?
– позвала Линда, притоптывая на морозе сапожками. Оле прикрывала щеку шарфом от ветра, еще дальше толпились рыцари, над ними возвышался Арбин, и его борода развевалась на ветру.