Чудеса и Чудовища
Шрифт:
Я провёл пальцами по пыльной полке и горько вздохнул – кто-то искал в этих книгах что-то важное и, судя по всему, довольно давно. Интересно, нашёл ли он ответ на свой вопрос? И найдётся ли ответ на мой?
Я взял несколько книг, оставленный моим предшественником карандаш, и отнёс всё это на самый дальний стол.
Где-то наверху трижды пробили часы. Усилием воли я оторвался от открытой книги и отложил в сторону лист пожелтевшей бумаги.
Направляясь сюда, я надеялся отыскать сведения о кровавой чуме, но был совершенно не готов узнать то, что изложил в своём многостраничном труде мужчина,
Автор предпочёл остаться неизвестным, а в тексте обращался к читателям не иначе как к «братьям».
Он начал писать книгу в 1772 году, сразу после того, как напуганный новостями о заживо погребённых людях герцог Мекленбургский ввёл обязательную отсрочку похорон. Умершего не разрешалось предавать земле трое суток на случай, если смерть констатировали ошибочно.
«В ту пору я помогал при строительстве аббатства. Архитектор и заказчик никак не могли договориться, мы месяцами не видели денег, а зимой потеряли четверых товарищей – они замёрзли во сне. С наступлением весны ситуация улучшилась, но работы не прибавилось, поэтому я начал подрабатывать могильщиком. Вскоре ко мне присоединились ещё трое мужчин. Служители церкви были добры к нам и позволили построить небольшой домик неподалёку от святой земли, чтобы мы могли там спать и согреваться по ночам. Думаю, прошло несколько недель, прежде чем мы заметили, что Карл болен – он стал раздражителен и груб, ночами стонал и ворочался, а днём вовсе отказывался выходить на улицу. Мы не могли работать за него, Грегор пытался поговорить с ним и образумить, настаивал на том, чтобы он обратился к доктору, но тщетно – несколько раз они даже дрались и, как ни странно, больной Карл укладывал беднягу Грегора на лопатки за считанные секунды.
Однажды утром я нашёл бездыханного Карла на полу, перекрестился и отправился за священником. Вернувшись, мы со стариком обнаружили живого и невредимого Карла, сидящего за столом. Я искренне обрадовался, потому что не желал ему зла. На следующий день заболел Грегор.
Те же симптомы – раздражение, светобоязнь и потливость. Не выдержав, мы с Виктором и Леоном вызвали доктора. Явившись, седовласый шарлатан обследовал наших товарищей и сказал, что у них болезнь лёгких и жить им осталось недолго.
Они умерли в одну ночь – Грегор сдался болезни намного быстрее.
Готовя тела к погребению, я заметил странные точки на их посеревшей коже. Тогда мне показалось, что это укусы насекомых и я не предал этому значения.
На третий день после похорон мы проснулись от странного звука, напоминавшего жужжание сотен насекомых. Леон кинулся к окну, но было слишком поздно – в дом ворвалось облако отвратительных жирных мух. Они облепили беднягу словно вторая кожа, я не сумел их согнать, а Виктор сбежал, бросив нас погибать.
Леон упал замертво, а я сумел выбраться через окно и кинулся к церкви. По пути споткнулся о тело Виктора – он лежал, уставившись в небо невидящими глазами, всё его лицо было покрыто алыми нарывами, из которых сочилась кровь.
Утром мы с монахами похоронили моих друзей, я своими руками забивал гвозди в крышки их гробов, а потом напился,
Возвращаясь из паба, я увидел их у двери нашего дома. Леон, Грегор, Виктор и даже Карл – они ждали меня. Их лица светились в сумраке, а глаза горели адским пламенем. Грегор поманил меня к себе. Я закричал и в ту же секунду их тела распались обратились в рой насекомых, и они взмыли в воздух плотным жужжащим облаком».
За последние четыре часа я успел бегло ознакомиться с большей частью книги. Через три года после смерти товарищей, неизвестный автор встретил Охотника, который предложил ему работу и объяснил, что он вовсе не сошёл с ума.
Именно он рассказал о «кровавой чуме», которую переносят существа, ошибочно принимаемые за мух.
«…их тела способны распадаться на части, а затем собираться в единое целое. Нет твари хитрее, чем кровопийца – он сохраняет разум и сеет зло во славу Дьявола».
Не сдержавшись, я фыркнул – средневековые глупости. Нет ни Бога, ни Дьявола, а существование разного рода «чудесных существ» просто факт, с которым нужно смириться. Это первое, чему меня научил наставник.
На одной из страниц я нашёл упоминание зеркал. Как оказалось, они не отражают лиц проклятых, поскольку в них есть серебро, губительное для кровопийц.
Слово «вампир» появилось в тексте намного позже, после того как автор описал вспышку жалоб на нападения вампиров в 1721 году в Восточной Пруссии. Об этом он узнал от старика, которого встретил, путешествуя по Европе.
Во Франции автор ознакомился с «Трактатом о явлении духов и о вампирах или призраках», принадлежавшем перу некоего Антуана Огюстена Кальме. Аббат не подтверждал существование вампиров, но и не отрицал его.
«Чтобы убить кровопийцу нужно вонзить ему в грудь деревянный кол, но лучшим способом считается сожжение тела. Отсечение головы может быть неэффективным, особенно когда дело касается долгожителей. Живут проклятые сотни лет – они не стареют, не страдают человеческими болезнями и ничего не чувствуют. Встретив вампира, нужно узнать, где он спит, пробраться туда на рассвете и расправиться с ним».
Перспектива жить вечно всегда меня привлекала, цинично подумал я и тут же себя одёрнул.
Часы ударили четыре раза.
Я выпрямился и устало потёр переносицу. Всё, что описал неизвестный Охотник, я так или иначе знал. Даже о традиции подрезать мертвецам сухожилия и класть их в могилу лицом вниз. Многие главы показались мне выдумками и тёмными суевериями, но теперь я точно уверен в том, что зараза, превращающая человека в живого мертвеца, передаётся даже через укусы кровавых мух. Именно так я и заразился.
Единственным способом избавиться от проклятия охотник назвал смерть. Я криво усмехнулся.
«Тебе придётся есть», – услужливо напомнил мерзкий голос.
Возвращая книгу на место, я посмотрел на своё отражение в стеклянных дверцах.
Ничего не изменилось. Это всё ещё я – тот, кто называет себя Арчи Аддамсом. И я не чувствую в себе адского пламени или желания вырезать целый город, чтобы угодить Дьяволу.
Мне просто не повезло, я оказался не в том месте не в то время. Неужели это делает меня чудовищем?