Чудеса и Чудовища
Шрифт:
Форма оказалась мне велика – видимо тот, для кого её заказывали, был обладателем внушительного живота. Пришлось заправить рубашку в брюки и прикрыть это безобразие крошечным передником с кармашками. В одном из них я нашёл блокнот и карандаш.
Я вышел из комнаты, махнул рукой торопливо семенящему к веранде скрипачу, сально подмигнул молодой официантке и, заложив большие пальцы за ремень, вразвалку направился к горничной, которая показалась мне главной среди прислуги.
– Так лучше? – Осведомился я.
– Твою
– Разносить, что ли?
– Что ли… Господь свидетель, с каждым годом ваше воспитание становится только хуже. Да, именно так, ты должен будешь разносить улиток. И что с твоими волосами? Из какого захолустья тебя сюда вообще притащили?
– А что с ними не так? – Искренне оскорбился я.
– Надеюсь, ты не принёс вшей. Иди сюда, быстрее! Ну что ты встал, давай…
Она вцепилась в меня железной хваткой и оттащила в сторону. С мастерством факира достала из кармана передника ленту и принялась завязывать мои волосы в тугой низкий хвост. Я молчал и позволил ей истязать себя.
– Так-то лучше. Одо, да? Спустись в винный погреб и помоги Йохану.
– А как же улитки?
– Ступай! – Рявкнула горничная. – Когда гости прибудут, мне придётся уйти на кухню с остальными девушками, но не дай Бог я узнаю, что ты что-то натворил – напишу такое рекомендательное письмо, что тебя с ним даже в тюрьму не примут.
– Как скажете, фрау, как скажете.
Последние силы я растратил на шутовской поклон. Стоило мне отвернуться от разгневанной горничной, как перед глазами заметались алые пятна, а к горлу подступила тошнота.
Всё ещё слишком светло. Солнце уже клонится к закату, но до него ещё добрых три часа. Хорошо, что я нахожусь в доме, а не на веранде, ещё лучше то, что окна занавешены плотными портьерами. Будь здесь хотя бы немного светлее…
Нужную дверь я нашёл под лестницей. Спасительная прохлада погреба приняла меня в свои объятия и мне вдруг стало так хорошо, что впору было расплакаться.
– Кто здесь? – Раздался голос снизу.
– Одо, – ответил я. – А ты Йохан? Меня прислала эта, как её… Главная.
– Диана слишком много на себя берёт, – юноша протянул мне руку. – Да, я Йохан. Будем знакомы.
– И чего это она так взвилась? – Мы начали вытаскивать бутылки из сот и складывать их в корзину.
– Всё пытается выслужиться перед стариком. Слышал, у него не все дома. Может, она хочет стать домоправительницей и получить всё это в наследство, когда Кох отдаст Богу душу.
– Толку ей от дома, если нет ни имени, ни титула? – Фыркнул я.
– Да кто их разберёт, – проворчал в ответ Йохан.
– Их? Горничных?
– Женщин, братишка, женщин. Хотя, будь у меня лицо посимпатичнее, я бы и сам запрыгнул в койку к богачу, лишь бы выбраться из формы официанта.
Я мельком взглянул на изрытое оспинами
Мы вытащили две корзины из погреба и отнесли их на кухню. Пока с бутылок стирали пыль, я разглядывал помещение в попытках найти что-то странное, что-то вроде горшка в замке – рычаг, который откроет для меня проход в сокровищницу.
– Если собрался что-то украсть, то это плохая идея.
Девушка в поварском колпаке сурово смотрит на меня. Из-за детского личика и россыпи веснушек на носу она выглядит скорее комично, чем строго.
– Да было бы здесь что брать, – нарочито беззаботно откликнулся я. – Дом большой, но старый, вина в погребе не самые лучшие, а уж если официантом наняли такого бестолкового парня как я, значит не так уж много денег у этого герра Коха.
– Поддерживаю, – сказал Йохан.
– Да что вы говорите, – девушка поварёнок закатила глаза. – Вы вообще видели господина Ганца? О, я прямо вижу как ваши наглые рожи вытягиваются от удивления.
– Чем нас может удивить старик?
Я прислонился плечом к стене, принимая легкомысленную позу. Надеюсь, никто из присутствующих не понял, что без опоры я бы просто упал на пол.
– Ему сегодня шестьдесят лет, но выглядит он…
– Эльза! – Рявкнула невесть откуда взявшаяся Диана. – Хватит болтать, принимайся за работу! А вы двое – взяли подносы и марш в зал!
С ней будут проблемы. Куда бы я ни пошёл, зоркий глаз старшей горничной будет преследовать меня.
Улитки подаются на маленьких блюдцах для лилипутов. Из каждой раковины торчит крошечная вилочка, чтобы гостям было удобно есть закуску.
Раньше я тоже любил этот деликатес, но теперь его вид вызывает дурноту.
– Ты болеешь, что ли? – Меня нагнал Йохан. – Пил вчера?
– Да, похмелье. – Я несказанно обрадовался предложенному объяснению моего скверного вида.
– Это ты зря, мы же тут до самой ночи. Достать тебе пива? В погребе есть, я видел.
Мы вошли в большую комнату, освещённую по меньшей мере сотней разных ламп. Их искусственный свет больно резанул по глазам, я зажмурился, стараясь сдержать слёзы, и налетел на кого-то.
– Осторожнее, парень!
Меня подхватили сильные руки, я чудом сумел устоять на ногах и даже не уронил поднос.
– Что это у тебя? Улитки? Обожаю улиток.
С трудом открыв глаза, я увидел бритый череп и насмешливую улыбку Филиппа. Мои внутренности мгновенно ссохлись, на лбу выступил пот, а руки задрожали так, что многострадальные улитки начали подпрыгивать на блюдцах.
– И-извините, – выдавил я.
– Да ладно, парень, с кем не бывает. Я тоже в шоке от этой иллюминации, слепит глаза как фары кэба! – Филипп громко расхохотался.