Чудесные каникулы

Ставская Ирина Федоровна

В самом деле, слышно было, что кто-то приближается, изредка шелестела задетая на ходу ветка, раздавался хруст сушняка под чьей-то ногой. В один миг и Миликэ оказался на дереве. Оба сидели верхом на ветках и, затаив дыхание, смотрели вниз.

Вскоре совсем близко раздался треск сухой ветки.

— Мама! — крикнул Тинел в ужасе.

— Кто там? — послышался тоненький голос. — Кто там?

Внизу показалась незнакомая девочка, примерно того же возраста, что Тинел,

белокурая, с тоненькими косичками, повязанными красными лентами, в ситцевом полинялом платьице и голубых сандалиях. Она посмотрела в одну сторону, в другую, ища того, кто крикнул «мама», и, когда увидела мальчишек, сказала:

— А, археологи!

— Ты нас знаешь? — страшно удивились оба.

— Ну да, — спокойно ответила девочка, глядя на них большими голубыми глазами.

— Откуда ты нас знаешь? — удивился Тинел.

— Мы здесь первый раз, — добавил Миликэ.

— Я вас видела, — ответила девочка просто.

— Где?

— Когда?

— Вчера. Там, — и она показала головой, — в вашем лагере.

— Там наш лагерь? — спросил Тинел быстро.

— Что, не знаете? — засмеялась девочка.

— Нет, знаем, — поторопился Миликэ поправить дело. — А почему мы тебя не видели вчера? — изменил он разговор.

— Вы устанавливали палатки, а я проходила по тропинке поверху, в лесу. И увидела.

— А что ты делаешь здесь, в лесу? — спросил Тинел.

— Живу. А вы почему залезли на дерево?

— Хм. Мама сказала, что в лесу есть кизил. Мы хотели… — попытался Миликэ соврать.

— Кизи-и-ил?! — Девочка рассмеялась. — На дубе? — Девочка хохотала.

— Желуди, — ляпнул Тинел.

— А зачем вам желуди? Чтобы мама сварила вам компот, как в городе?

— Ну что ты болтаешь? Чтобы играть ими.

— А-а, — сказала девочка. — Слезайте. Хватит. Покажу я вам один дуб, у которого желуди вот такие! — и показала, какие, — каждый с ее черный замурзанный палец (сразу видно, что ела черные черешни).

Мальчики слезли с дерева. Переглянулись.

Губы девочки, как и ее руки, тоже были черные.

— Ты кто? — спросил Тинел с любопытством.

— Дочка лесника.

— И живешь в лесу?

— Да.

— У тебя есть дом?

— А что ты думаешь, я в дупле живу? — рассмеялась девочка.

— И как тебя зовут?

— Аникуца.

— А меня…

— Тинел, — опередила его девочка. — А тебя — Миликэ, — сказала она быстро и снова весело захохотала.

Засмеялись и мальчишки. Эта лесная девочка знала все.

— Нам по пути, — сказала Аникуца и пошла вперед. Обрадованные мальчишки поспешили за ней. Некоторое время они шли молча.

Откуда-то издалека до них

долетел мамин голос:

— Тине-е-ел! Миликэ-э-э!

— Нас зовет мама! — забеспокоился Тинел.

— Слышу. Смотри, за теми зарослями есть тропинка, она ведет прямо в лагерь…

И заторопилась.

— А ты? — крикнул ей вслед Тинел. — Куда идешь?

— Домой. У меня дела. И так я потеряла с вами много времени… — и скрылась за бугром, поросшим орешником.

Мальчишки побежали по тропинке вниз, к лагерю. В густой листве проглянули палатки, забелел дым от плиты, мальчики увидели маму, — она ходила среди росших у палаток деревьев и звала!

— Миликэ-э-э!

И эхо отвечало ей с другого берега Днестра, из садов:

— …икэ-э-э!

— Тине-е-ел! — звала мама с отчаянием.

И эхо снова отвечало:

— …е-ел!

Через несколько мгновений они стояли перед мамой: рубашки и штаны изодраны, колени в ссадинах, руки в царапинах, оба грязные, потные, взлохмаченные…

Только что, когда мама была напугана их длительным отсутствием, у нее было одно жгучее желание — увидеть их. Она очень тревожилась: не случилось ли с ними что-нибудь? Может, свалились где-то со скалы на берегу? Почему так долго не возвращаются? Где блуждают? Почему не откликаются?

Но едва увидела их, целых и невредимых, — успокоилась. Посмотрела на них пристально.

Мальчишки опустили глаза.

— Хороши! — сказала мама, смерив их с головы до ног долгим, полным горечи взглядом.

И принялась ругать, рассерженная не на шутку.

— Значит, вот вы как! Принесли мне хворосту!

— Мы принесли, — пробормотал Миликэ.

— Очень много! На растопку только и хватило, а не для того, чтобы приготовить обед.

Мама не могла их простить.

— Отныне ни шагу без моего разрешения. Все утро промучилась, собирала хворост. Воду принеси, обед сготовь — все сама! Для того я поступила сюда на все лето на работу, чтобы нервничать из-за вас? Вон в каком виде явились! Для этого я вас сюда привезла? — спрашивала их мама, расставляя на столе тарелки.

Мальчишки стояли рядом, не решаясь вымолвить слово. Миликэ царапал ногтем скамью, Тинел с интересом поглядывал на плиту: он здорово проголодался.

— Идите умойтесь и переоденьтесь, чтобы Теофил Спиридонович не застал вас такими растрепами… и в этой рвани. Стыд и позор!

Тинел и Миликэ кинулись умываться.

Спустя несколько минут они появились в одних трусиках.

— Не нужна нам одежда. Будем так ходить.

— Давно бы так.

— С утра было прохладно, — заметил Миликэ.