Чудесный день в аду
Шрифт:
Он выпил медленно, цедя сквозь зубы обжигающую влагу. И сел, опустив голову.
– Не переживай, капитан! – хлопнул его по плечу Седой. – Еще свидимся не раз!
– Дай-то бог, – тихо сказал Мухин. – Мне будет не хватать вас. А теперь разрешите откланяться! Мне еще докладываться у себя. Объясняться, так сказать. Терзают меня смутные подозрения, что некоторые начальники ВВС будут усиленно обвинять меня в том, что я бросил на произвол судьбы – фактически, отдал в руки бандитов – сверхсекретное оборудование лишь потому, что страстно желал спасти свою никчемную без этого оборудования
– А ты не желал? – спросил Седой, вызвав новый взрыв хохота.
– Конечно, желал, – улыбнулся Мухин. – Еще как желал! Но не из трусости же я закопал оборудование, а потому что…
– Да что ты нам-то объясняешь? Мы же присутствовали при этом, забыл? И если тебя начнут терзать, смело обращайся к нам – мы уж разобъясним твоим пытателям, что и как было!. На своем языке объясним!
Провожать капитана Мухина вывалили всей толпой. Капитан обнялся с каждым разведчиком и, встав по стойке «смирно», резко бросил руку к виску, обтянутому грязной, пропотевшей банданой, и рявкнул: «Честь имею!» Строго по-уставному развернувшись кругом через левое плечо, капитан чуть ли не строевым шагом запылил на взлетку.
Проводив Мухина, разведчики убрались в десантном отсеке и расселись на броне, где у каждого было свое место и своя подушка, чтоб не биться задом о жесткий металл БТРа.
– Трогай, Славентий! – крикнул Седой, и, взревев изношенными на горных серпантинах движками, БТР сорвался с места. И долго еще висел в степи под Ханкалой густой, тягучий пыльный шлеф, взбитый колесами БТРа разведчиков…
Глава 35
Мухин добрался до базы полка и сразу отправился на доклад к командиру. Переговорив с командиром, зашел к начальнику штаба; тот вызвал начальника разведки полка, и они втроем надолго заперлись в кабинете.
Капитан сдал полетное задание и карту и написал подробный рапорт, который зарегистрировал в секретной части, и начальник штаба получил его под роспись.
Закончив дела, он зашел в кубрик, который занимал вместе с еще тремя летчиками, и с облегчением стащил с себя пропотевший комбинезон. Переодевшись в спортивный костюм и взяв с собой чистое белье, капитан отправился в душ, изготовленный технарями полка из листов алюминия и вертолетных емкостей для горючки.
Мухин, пребывая в неописуемом блаженстве от горячей воды, струи которой долго смывали с него многодневную грязь и пот, даже замурлыкал от удовольствия какой-то незамысловатый мотивчик. По пению его и нашел дежурный офицер. Гулко постучав в алюминиевую стенку душевой, он крикнул:
– Виталик, ты здесь?
– Здесь, здесь! – крикнул Виталий, зверски орудуя мочалкой, густо намыленной хозяйственным мылом. – Кому я понадобился?
– Тебя срочно вызывает зам по борьбе с личным составом (так летчики – да, наверно, и все армейские – называли работников отделов по работе с личным составом)!
– Домоюсь, приду! – пообещал Мухин.
– Он приказал – немедленно. Рвет и мечет.
– А что, есть повод?
– Ну, ты же знаешь, он повод всегда найдет.
– Ладно, скажи, сейчас приду!
Мухин не спеша побрился, домылся и переоделся в чистый камуфляж.
Постучавшись, он шагнул за порог и, не успев произнести уставное приветствие, нарвался на гневную тираду зама:
– Ты что мне тут понаписал, Мухин?! – Зам – подполковник, годами ненамного старше капитана, но наевший на солдатских харчах огромное пузо, – медленно наливался краской благородного гнева. – Ты что, тут дураков ищешь?! Так я тебе докладываю, что я далеко не дурак, и хрен ты мне тут лапшу на уши навесишь!
– Вы это о чем, товарищ подполковник? – спросил капитан, едва сдерживаясь.
– А о твоем рапорте, Мухин! Ты что, думаешь, тут одни дурачки собрались, что будут твою лапшу молча хавать?!
– Ну, если, по-вашему, начальник штаба и начальник разведки дурачки, то я здесь при чем?
– Ты мне тут зубы не заговаривай! Нашел дурачков, твою мать! Забирай на хрен свой рапорт и иди, напиши мне всю правду! – Зам скомкал рапорт и швырнул его Мухину. Комок бумаги, не долетев до Мухина, упал на грязный пол.
– Рапорт секретный, товарищ подполковник! – не двинувшись с места, сказал Мухин. – Он зарегистрирован в секретной части полка, и его под личную роспись получил начальник штаба. Поскольку он за него расписался, я не имею права к нему прикасаться. Как секретный рапорт попал в ваши руки, я не знаю, но это грубейшее нарушение режима секретности!
– Ты еще будешь меня учить, сопляк?! – заорал зам, вскочив на ноги так, что его стул с грохотом перевернулся. Форма 64-го размера, в которую с трудом втискивал свое грузное тело подполковник, предательски затрещала по швам…
– Учить вас я не собираюсь, поскольку это бесполезно, – спокойно сказал Мухин. – Мне просто стыдно за вас, за ваше высокое офицерское звание…
– Что?! Да ты… Да я тебя!.. – Зам даже ногами засучил от злобы, перехлестывающей через край.
– Ну что вы меня? – Капитан был теперь на удивление спокоен. – Чем вы меня напугать хотите? Дисциплинарным взысканием? Да после того, что я прошел с разведчиками, меня уже вряд ли чем напугаешь! Так что не расходуйте калории на вопли, товарищ подполковник…
– Ладно, Мухин. – Зам внезапно успокоился и уселся на жалобно скрипнувший стул. – Иди и напиши мне рапорт о том, как ты прятался за камни, когда за секретным оборудованием прилетел борт; как саботировал вылет, из-за чего мы не можем до сих пор смонтировать и запустить в работу новейшую систему слежения. Все мне напиши без утайки. А эту свою «писянину» порви и выбрось на хрен!
– Это ваши домыслы, ничем не обоснованные и ничем не подтвержденные, – ответил капитан. – Вот вы сами их и обосновывайте и ищите им подтверждения. Секретный рапорт тоже рвите и выбрасывайте сами. Отвечать за это тоже будете самостоятельно. А новый рапорт я напишу. О вашем безобразном поведении, позорящем честь мундира, о бестактном отношении ко мне, как офицеру Российской армии, о грубейшем нарушении вами режима секретности и попытке уничтожить секретный документ.