Чудо в аббатстве

Холт Виктория

– Он смирился с тем, что я должна сдержать данное слово. А я люблю девочку.

– Ты будешь ее любить. Ты вечная мать. Такая уж ты есть, Дамаск. Ты счастлива?

– Я счастлива.

– Ты всегда обожала Бруно... Но ты всегда была такой честной. Ты никогда не умела скрывать свои чувства, правда?

Я избегала смотреть ей в глаза.

– Думаю, и ты не была безразлична к нему.

– Но ты выиграла приз, ловкая Дамаск.

– Я не была ловкой. Просто так уж вышло.

– Ты имеешь в виду, что он вернулся и попросил тебя выйти

за него замуж?

– Именно это я и имею в виду.

– И сказал, что положит к твоим ногам богатое Аббатство? "Я дам тебе богатство и драгоценности..." Я засмеялась:

– Ты всегда была одержима стремлением к богатству, Кейт. Я помню, что, когда мы были детьми, ты говорила, что выйдешь замуж за герцога. Я удивлена, что ты удовольствовалась простым бароном.

– В битве жизни мы стараемся использовать возможности, которые кажутся нам достаточно хорошими. Упустить их значит остаться ни с чем. Не так уж много знатных людей посещали дом твоего отца, не так ли? Ремус оказался вполне достойным моего внимания.

– Он так же, как и прежде, без ума от тебя?

– Он так же безумно влюблен, - ответила Кейт.
– И он страшно благодарен за сына. Но я хотела поговорить о тебе.., о тебе, Дамаск. Здесь произошло столько - больше, чем происходит в моем маленьком мирке. Твоя мать произвела на свет двух близнецов и это твое странное замужество - вот что меня интересует, - Я думаю, что ты знаешь о том, что произошло. Бруно вернулся и попросил меня выйти за него замуж. Было много разговоров о новом владельце Аббатства. Никто не знал, кто он. Я согласилась выйти за Бруно, только тогда он открыл мне, что он и есть владелец Аббатства, и рассказал о том, каким чудесным образом оно ему досталось.

– Это фантастическая история, а я никогда полностью не верила в них.

– И ты полагаешь, что я тебе лгу, Кейт?

– Не ты, Дамаск. Но ты должна согласиться, что все это очень странно. Так он просил тебя выйти за него замуж и только после этого открыл тебе, что твоим домом будет Аббатство! Что за скрытный жених! Могу поклясться, что ты обещала ему разделить с ним жизнь в нищете.

– Я думала, что так и будет. Она медленно кивнула:

– Бруно - гордый человек.

– Ему есть чем гордиться.

– Разве гордыня не грех - не один из смертных грехов, как меня всегда уверяли?

– О да, ты становишься придирчивой, Кейт. У Бруно врожденное чувство собственного достоинства.

– Я совсем не это имела в виду.
– Лицо ее на мгновение потемнело, и она пожала плечами.
– Покажи мне Аббатство, Дамаск, - попросила она.
– Должно быть, я получу от этого удовольствие. Сначала покажи дом. Эта комната прекрасна. Я буду представлять тебя здесь, когда вернусь в свой мрачный старый замок.

– Так замок стал мрачным? Я думала, что ты очень гордишься таким чудесным старым зданием.

– Это всего лишь замок, причем семья Ремусов живет там со времен Эдуарда I. Его не сравнить с Аббатством, правда?

– Я думаю, что сравнение в пользу замка.

– Ну, Дамаск, это твои старые

штучки. Ты учишь меня ценить то, что я имею. В тебе всегда было что-то от проповедника. Что ты думаешь о новой религии? Ты знаешь, у нее много сторонников? Это, конечно, вызов Риму, но это и делает ее такой привлекательной. Я думаю, это более простая вера. Вообрази богослужения на английском! Людям так легко их понять. С одной стороны, это хорошо, но в то же время это лишает веру некоторых достоинств. Когда плохо понимаешь, о чем говорят, это производит гораздо большее впечатление.

– Ты по-прежнему перескакиваешь в разговоре с предмета на предмет в своей обычной непоследовательной манере. Что общего у религии с архитектурой?

– Мне кажется, что в этом мире все связано. Вот! Ты впала в задумчивость! Разве я сказала что-нибудь глубокомысленное? Возможно, я становлюсь умной. Ты и Бруно, вы были умными, не так ли? Вы, бывало, сводили меня с ума, когда с глубокомысленным видом обсуждали вопросы, в которых я не разбиралась. Но я всегда могла обвести вас вокруг пальца. Я не изменилась, Дамаск, и я не сомневаюсь в том, что и ты и Бруно тоже не изменились.

– Зачем нам обманывать друг друга?

– Возможно потому, что у некоторых из нас есть то, что хотели бы иметь другие. Но не важно. Где Бруно? По правилам хорошего тона ему следовало бы быть здесь и приветствовать меня.

– Ты забываешь, что твой визит для нас неожиданность.

– Он знал, что я собираюсь приехать в Кейсман-корт, не так ли?

– И ты надеялась, что он будет ждать здесь, пока ты появишься?

Она отрицательно покачала головой:

– Я бы не стала ожидать этого от Бруно. Пойдем, покажи мне свою прекрасную обитель.

Я провела Кейт через комнату в собственную маленькую гостиную.

– Здесь очаровательно!
– воскликнула она, оглядев потолок с резными балками, гипсовым орнаментом и украшенным фризом.
– Построено не очень давно, - объявила Кейт.
– Я уверена, что старый аббат перестраивал дом после того, как произошло первое чудо и Аббатство стало богатеть. Этим он обязан Бруно. Это удивительно, как много людей обязаны Бруно.

Я повела ее по комнатам. Кейт восхищалась всем, что видела, но, мне кажется, в ее восхищении была доля зависти. Галерея очаровала ее, хотя гобелены и драгоценные украшения были сорваны со стен Ролфом Уивером и его людьми. Но они не повредили сидения у окон и прекрасный эркер, выходивший в крытую аркаду и трапезную.

В конце галереи находилась маленькая часовня, дверь которой украшали панели с изображением Святого Бруно.

– Они хорошо жили, эти монахи, - с улыбкой сказала Кейт.
– И как тебе повезло, что именно тебя привел Бруно в это чудесное место.

Пока мы обходили Аббатство, она все время восторгалась, и я понимала, что Кейт находит восхитительным место, владевшее в детстве нашим воображением, и завидует мне. Она взбиралась по лестницам, по которым монахи ходили ночью, открывала двери монашеских келий и стояла, оглядывая помещения.