Чудо в аббатстве

Холт Виктория

– Ты всю жизнь прожила под его крышей.

– Я считаю, что жила под твоей крышей. Он не хотел, чтобы я росла в Аббатстве. Мне позволили остаться здесь только потому, что ты настояла на этом. Я все знаю. Я хожу в лес к своей прабабушке.

– И она рассказала тебе об этом?

– Она умная женщина, мама, правда, иногда говорит загадками. Мне хотелось бы узнать, почему? Может быть, потому, что если мудрецы станут говорить понятно, мы будем знать так же много, как и они?

– Может быть. Бабушка сказала,

что мне нужно знать правду. Я думаю, что моя жизнь была бы совершенно иной, если бы не ты.

– Милая Хани, моя радость и утешение!

– Я всегда старалась, чтобы это было так, - пылко ответила она.

– Мое благословенное дитя, помни, что ты моя дочь.

– Но приемная. Расскажи мне о моей матери.

– Разве прабабушка не рассказывала тебе о ней?

– Я хотела бы услышать это и от тебя, ведь все люди видят по-разному.

– Твоя мать была веселая и красивая.., как ты.

– Значит, я похожа на нее?

– Нет, ты еще красивее.

– Она не вышла замуж за моего отца. Ведь он пришел, чтобы распустить Аббатство. Каким он был?

– Я видела его лишь мельком.

– Но моя мать влюбилась в него, и родилась я.

Я лишь кивнула, потому что не могла рассказать Хани ужасную правду.

– Я сестра Бруно, - промолвила она.
– Моя прабабушка рассказала мне об этом. Она сказала: "Вы оба мои правнуки". Когда я услышала об этом, то не поверила. Моя прабабушка говорит, что именно поэтому он меня и ненавидит. Он предпочел бы не видеть меня.

– Он не верит этому, потому что не может согласиться с тем, что твоя мать была и его матерью.

– Он считает себя святым, - рассмеялась Хани.
– Но разве святые беспокоятся из-за того, что думают о них люди?

– Он считает, что на него возложена великая миссия. Он дал приют людям, которые живут в Аббатстве.

– Он никогда ничего не дает просто так. Моя Хани была слишком проницательной.

– Это не увеличит моего уважения к нему. Вполне возможно, я понимаю его слишком хорошо, ведь мы рождены одной матерью.

– Хани, я бы хотела, чтобы ты забыла об этом, Я считаю твоей матерью себя. Не могла бы и ты попытаться сделать то же самое?

Она повернулась ко мне, и я увидела, что глаза ее светятся любовью.

– Мое милое дитя, - сказала я, - ты и не знаешь, как много для меня значишь.

– Я отдала бы все на свете, чтобы быть твоей дочерью, - прошептала Хани, и пусть бы Кэтрин стала ребенком моей матери.

– Нет, я хотела бы иметь двух дочерей.

– А я бы предпочла быть у тебя единственной. Хани беспокоила меня. Ведь ее ненависть могла быть столь же неистовой, как и любовь.

***

Мир в стране не мог длиться долго. Матушка пришла сообщить, что Саймон Кейсман опять отлучился "по делу". Она была встревожена, я видела это, и мне хотелось знать, к чему приведет это "дело".

Саймон

Кейсман был умен. Он не стал бы выступать открыто на стороне королевы Джейн, но я была уверена: если бы она сумела захватить трон, стал бы ее поддерживать от всего сердца. И я подумала, не затевается ли какой-нибудь новый заговор.

Вскоре все выяснилось. Сэр Томас Уайтат возглавил восстание против королевы Марии.

Матушка поспешила в Аббатство с сообщением, что королева Мария находится в Уайтхолле, а сторонники сэра Томаса Уайтата уже движутся к городу. Королева в отчаянии.

– Мария знает, это конец ее правления.
– Голос матушки торжествующе звенел. Я спросила:

– Где твой муж?

Мать загадочно улыбнулась.

– Я беспокоюсь о тебе, Дамаск, - тотчас же сказала она.
– Я хочу, чтобы ты забрала девочек и перешла в Кейсман-корт. Я бы не хотела, чтобы ты оставалась сейчас здесь, когда торжествует правое дело.

– А если сэр Томас потерпит поражение?

– Никогда.

– Мама, - спросила я, - где твой муж?

– Он занят делом, - ответила она.

– Делом?
– спросила я.
– Вместе с сэром Томасом?

Она не ответила, а я не настаивала, потому что боялась за нас. Я спросила:

– Сэр Томас хочет посадить на трон Джейн Грей или принцессу Елизавету? И ты думаешь, что народ будет стоять и смотреть, как свергают его законную королеву?

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной в Кейсман-корт, - ответила матушка.

Холодным февральским днем, на следующий день после того, как мать умоляла меня быть благоразумной, войска восставших вошли в Лондон, и начались бои на улицах столицы.

Я слышала, что королева не потеряла присутствия духа, ведь именно ей пришлось утешать рыдающих придворных дам. Позже я узнала, как близок был Уайтат к успеху. Возможно, он бы и победил, но, окруженный и отрезанный от своих войск на Флит-стрит, сдался, сочтя битву проигранной.

Матушка пришла в отчаяние, и я, зная, что Саймона нет, отправилась в Кейсман-корт проведать ее.

– Что происходит?
– спрашивала она.
– Почему эта католичка всегда побеждает?

– Наверное, - ответила я, - потому, что она законная королева.

Вскоре после этого Джейн, королеву девяти дней, и ее мужа казнили. Это был печальный день даже для фанатичных папистов, ибо они хорошо понимали, что шестнадцатилетняя королева никому не враг и не виновна. Она не желала короны, ее заставили честолюбивый свекр и муж. И вот Джейн с завязанными глазами отвели к плахе, и ее светловолосая голова упала с плеч.

Принцесса Елизавета тоже была замешана в восстании. Поговаривали, что сэр Томас хотел отдать корону ей, а не Джейн.

– Елизавета очень коварна, - сказал Бруно, - и жаждет взойти на престол. Жаль, что они не отрубили голову ей вместо Джейн.