Чудовища
Шрифт:
Любопытство берет вверх, когда до Подземелий доходят вести, что саркофаг наконец-то оказывается у Князя. Поэтому Шорох охотно присоединяется к Беккету в поисках ключа, открывающего безделушку ЛаКруа. Но даже вдвоем они не успевают поговорить с профессором до его трагического похищения. Зато было очень забавно и даже душевно, когда два вампира буквально вытряхивали информацию из двух незадавшихся охотников. Люди могут быть удивительно навязчивы, у Птенца будет немного больше работы, чем ожидалось.
В редкие моменты, появляясь у себя дома, неонат даже не позволяет себе толком присесть.
В парке «Гриффит» действительно водятся оборотни. Именно из-за них переговоры между Камарильей и Анархами отложены на неопределенный срок. Тремер ужасно повезло, что волк, покусившийся на ее нежизнь ощутимо прихрамывал на одну лапу. Это позволило сохранять дистанцию и суметь даже построить ловушку. Осталось надеяться, что главе Анархов тоже повезло, хотя бы немножко.
Когда Неонат выбралась из убежища Квей-джин, покрытая непонятной слизью и кровью, когда пробиралась наверх, через тела сородичей, брызги витэ, взрывы и скулеж, она знала, что делает. Решение не далось легко, но ей никто не обещал, что будет просто. Тремер отдаст Лос-Анджелес регенту капеллы Максимилиану Штраусу, своему Первородному. И будь, что будет. Ей совершенно не хочется власти, ей даже не сильно интересно, кто лежит в саркофаге. Она хочет спокойствия. Поэтому как только все закончится, она зайдет напоследок в свое убежище, заберет пару вещей, книг и кольцо Хезер, и покинет город ангелов. Достаточно. Больше она не будет никому ничего должна.
Максимилиан Штраус чувствует себя уверенно, когда опускается в княжеское кресло. Когда объявляет Себастьяна ЛаКруа сверженным. Саркофаг отправляется в сокровищницу Тремер. Первородный догадывается, что все это произошло не просто так. Что за всей этой историей стоит кто-то (и вероятно, не один), дергавший за ниточки всех персонажей Камарильи в течение последних ночей. Тремер поворачивается в сторону окна, нежизнь хорошо учит терять, но не справляться с болью утраты.
В канализации Даунтауна Великолепный Гэри Голдмен обводит взглядом помещение, держа в руках почти новенькую книжку с известной детской сказкой. За его спиной переминается с ноги на ногу Митник. Воздух комнаты еще хранит запах их соклановца и тонких отзвук Тремер, который можно ощутить только возле постели.
– Закрывай здесь все, босс, - бросает Примоген и растворяется в темноте.
Митник зачем-то поправляет матрац и не оборачиваясь выходит из комнаты.
Ключ в замке дважды поворачивается
Неонат совсем не чувствует больше себя Новообращенной, хотя и продолжает удивляться выносливости своего тела. Казалось, оно может шагать бесконечно. Даже внушительный рюкзак за плечами не приносит неудобств. Тремер думает, что стоит отыскать Беккета и присоединиться к нему, потому что ученый ближе к вампирским тайнам, чем кто-то еще из ее нынешних знакомых.
– Эй, сестра, сыграй что-нибудь хорошее для моей души.
Тремер резко оборачивается на голос. В темноте переулка, облокотившись на обшарпанную стену, стоит темная фигура, облаченная
Дышать вампирам нужно, чтобы почувствовать свободу.
Тремер наполняет грудь прохладным ночным воздухом и резко выдыхает его. Ее собеседник уже растворился в темноте переулка, да и самой ей стоит поторопиться. Беккет вряд ли собирается ждать до рассвета.
========== ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ ==========
Комментарий к ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Вторая бонусная и жизненная
ГЛАВА 11 (вторая бонусная и жизненная)
Таксист подвез до небольшого городка на окраине штата. Ехать пришлось несколько часов, но денег водитель брать отказался, поэтому Роберт Сайлентэнд отдал пару стареньких монет, которые можно приспособить, например, к аукциону. Ну или для темной магии.
Городок был сонным, окружен лесом и рядом даже протекала медленная река. На улице не было ни души. Но опускать шарф с лица приезжий не спешил. Он не торопясь шел вдоль улицы, периодически позволяя себе принюхиваться к окружению. Хотя это было и не нужно, Роберту казалось, что он дойдет хоть с закрытыми глазами, он мог дойти хоть от Лос-Анджелеса, даже будь безногим.
Нужный дом оказался последним по улице, ближе всех к лесу, как в хороших фильмах ужасов. Достаточно старый, с деревянной верандой, креслом-качалкой и даже качелями в саду. Дверь оказалась незаперта, но входить в чужое жилище без приглашения является не только плохим тоном, но и дурным знаком. Поэтому Роберт прошел в сад. Розовые кусты были высажены совсем недавно и не успели зацвести. В сад также можно было попасть из дома, из кухни. Там на крыльце в корзинке валялись всякие совочки и грабельки, которыми хозяин дома, видимо, пользовался перед уходом. На заднем дворе была беседка, в которой тускло горела лампочка.
Обойдя дом, Роберт снова вернулся к парадной двери и уселся на ступеньки. До рассвета всего час.
Еще находясь далеко, Ламия чувствовала изменения в ночном воздухе. Вампир предпочитала теперь ходить через лес до госпиталя, где можно было удачно разжиться кровью. Оборотни больше не пугали ее, даже не трогали. Тремер видела парочку однажды ночью, но те, лишь принюхавшись, сразу оставили свои владения. Появлялись, конечно,иногда. Но это было даже интересно. Здесь, Ламия была старшим вампиром, почти единственным. Было очень смешно, когда ехавшие автостопом куда-то двое слабокровных спросили у нее разрешение на нахождении в ее владениях, в течение одной ночи.
Ламия ненадолго замерла возле крыльца, не решаясь поднять взгляд на дом. Ее уже давно тут ждут. До рассвета меньше десяти минут, но это не страшно, крыльцо и спальни расположены с западной стороны. Калитка привычно скрипит.
– Я бежала сюда сразу из парка, - словно оправдываясь, начинает Тремер. – Больше не могла оставаться в городе. Поэтому, когда Макс принес это задание от ЛаКруа, я решила, что это будет последней миссией. Вышло даже убедительнее, чем предполагалось.
Тремер кривит губы, обнажая длинный клык. Фигура на крыльце неподвижна.