Чудовище без красавицы
Шрифт:
– Хорошо, – ледяным тоном отчеканил Аким и, резко повернувшись, исчез в коридоре.
– Неладно вышло, – пробормотала Тамара.
– А чего он в бутылку полез? – спросил Ленинид и встал. – Ладно, девки, не расстраивайтесь, никуда он не денется! Я его на себя возьму!
Не успели мы вымолвить и слова, как папаша, подхватив пиво, выскочил вслед за Акимом. Я почувствовала, что силы покидают меня. Такой тяжелый день за плечами, а тут снова зреет скандал.
Из коридора послышались громкие возгласы, затем смех. В кухню вошел
Увидав комплект из четырех кроватей, Юрка повернулся к Олегу и обиженно протянул:
– Так вот почему ты ржал, когда меня увидел!
– Ничего, ничего, – быстро влезла Томуська, – мы давно хотели иметь столько запасных мест для гостей!
– Где вы их хранить будете?
Я тяжело вздохнула. Замечательный вопрос! На антресоли подарки разом не влезут. Ну почему у нас всегда так? Между прочим, в доме не хватает подушек. Отчего бы кому-нибудь не принести симпатичную думочку, набитую пухом или синтепоном? Впрочем, лучше я промолчу, а то завтра коллектив притянет по подушке, а то и по две…
– Все просто чудесно, – пыталась сгладить ситуацию Томуська, – замечательно! У нас постоянно возникают проблемы, когда больше двух человек надо уложить. Диван в гостиной сами знаете какой! А теперь чудесно…
Оставив Тамару радоваться, я побрела в спальню. По дороге не утерпела и заглянула в слегка приоткрытую дверь комнаты Акима. Настораживала полная тишина, царившая там…
Взгляду открылась невероятная картина. Ленинид и Аким сидели рядышком на диване, папенька обнимал свекра за плечи. На цыпочках, боясь произвести даже шорох, я отступила по коридору в свою комнату. Слава богу, скандал отменяется.
ГЛАВА 15
В «Арт-Мо» я прибыла к полудню. У входа на этот раз сидела другая дама, лет пятидесяти пяти, но такая же элегантная, как и вчерашняя девица.
Я прошла внутрь, повернула налево…
– Извините, вы к кому? – вежливо осведомилась дама.
– К Маше Говоровой.
– Она еще не приходила.
– Можно ее подождать?
– Да, конечно, садитесь, – указала она на глубокое кожаное кресло. – Мария, как правило, в одиннадцать появляется…
– Задержалась, наверное, – улыбнулась я и взяла с журнального столика газету «Культура», – вон какая непогода разыгралась, снег валит, словно на улице не ноябрь, а февраль, гололед жуткий, небось еле-еле ползет, боится в аварию попасть! – У Маши нет автомобиля, – объяснила дама, – она метро пользуется.
Я продолжала читать газету. Потекли минуты, похоже, что у галереи сегодня не слишком бойко идут дела. За час, который мне пришлось провести за столиком, в «Арт-Мо» никто не заглянул. Может, сейчас просто не сезон для приобретения живописи? В десять минут второго дама вздохнула:
– Ума не приложу, куда она делась! Всегда как штык, ровно в одиннадцать входит.
Я отложила «Культуру»:
– Позвоните
– Да уже сто раз номер набирала! Сосед отвечает: ушла в десять. Маша в коммуналке живет.
Я почувствовала легкое беспокойство:
– По мобильному попробуйте!
– У нее его нет, сотовый аппарат дорогое удовольствие.
Я хмыкнула. Однако, Говорова усиленно скрывала от окружающих наличие огромных средств! Но делать нечего, я не уйду, пока она не появится. Мало ли что могло задержать красавицу! Вдруг встретила подружку и пошла с той в кафе. Но чем больше я успокаивала себя, тем сильней становилась тревога. Наконец в половине третьего дама пробормотала:
– По-моему, вам бессмысленно тут сидеть…
Я не успела ничего ответить, потому что раздался резкий, требовательный звонок.
– Алло, – ответила дама, – «Арт-Мо», слушаю вас.
Из мембраны стали раздаваться бурные звуки.
– Да, – говорила женщина, – да…
Ее лицо медленно покидали краски. Кожа приобрела синюшный оттенок, нос отчего-то стал длиннее.
– Да, да, нет, нет, не могу, ни за что…
Но тут до моего уха донеслись гудки – очевидно, человек на том конце повесил трубку.
– Нет, – потрясенно ответила дама, – нет.
– Что случилось?
– Машенька Говорова погибла, – прошептала она, – в пол-одиннадцатого, и теперь просят кого-нибудь приехать в отделение на Филатовской улице, уж не знаю зачем… но я не могу, не могу…
– Как погибла? – потрясенно спросила я.
– Ничего не объяснили, – рыдала дама. – Ничего. Господи, что теперь с нами будет! В салоне никого, хозяйка уехала в Италию, раньше декабря не вернется… Я-то вообще здесь не служу, сотрудничаю с Третьяковкой, просто Машенька, моя добрая знакомая, попросила Галочку заменить, у той грипп, и у Насти грипп, и у Славы…
– Как вас зовут? – Я бесцеремонно прервала тетку.
– Руфина Михайловна, – прошептала та.
А, значит, это к ней посылали фальшивые картины на экспертизу. Интересно, однако, но разговаривать с ней мне сейчас было недосуг.
– Галя, Настя и Слава – это кто?
– Менеджеры, – пояснила, всхлипывая, Руфина Михайловна, – всех грипп свалил, но что делать? Что? Что?
Видя, как тетка с каждой секундой делается все ненормальней, я вздохнула и предложила:
– Хотите, съезжу вместо вас в отделение и узнаю, что к чему?
– Дорогая, – заплакала Руфина, – милая, пожалуйста.
– Ждите меня тут, – велела я и ушла.
В дежурной части на Филатовской улице равнодушный мужик буркнул:
– Ступайте в пятнадцатую комнату, второй этаж, к Рязанцеву Геннадию Николаевичу.
Я послушно поднялась и нашла в крохотном кабинетике с плохо окрашенными стенами паренька лет двадцати с небольшим, сосредоточенно строчившего что-то на листе бумаги. Увидав меня, он недовольно буркнул:
– Ну и что, гражданка Седых, теперь делать станем!