Чудовище для проклятой
Шрифт:
— Почему я должна вам доверять? — страха по-прежнему не было. Тальги — не те, кто нападёт исподтишка.
— Не должны, — белозубо усмехается, продолжая протягивать сверток, — но это возьмите. Пригодится. Вы знаете, как обращаться с оружием. А он ждал руки хозяйки долгие годы.
Наверное, я бы ещё долго колебалась. И, скорее всего, отказалась бы — слишком странные речи, слишком похоже на подставу, слишком велика цена ошибки.
Но ткань с тихим шелестом сползла на пол, оставляя в ладонях мужчины клинок. Можно ли влюбиться в оружие? Раньше я считала это глупостью,
На этот клинок хотелось любоваться, благоговея, не дыша. Он казался тонким, хрупким. Но чувствовался стальной стержень. Из тех, что гнется — но никогда не ломается. Длинный, чуть изогнутый у рукояти. Гарда, сделанная в виде оскалившейся пасти неведомой твари. Её длинный хвост спускался вниз, на лезвие, и мог бы с легкости распороть человека, увеличивая рану.
Драгоценные камни в глазах подмигнули. Клинок был живым, он пел свою песню, пел только для меня! И не было мига слаще. Я протянула робко ладонь. Кончики пальцев коснулись острия, пробежались по лезвию — и оно вспыхнуло под ними искрами.
— Поющая во Тьме признала тебя. Отныне это твой клинок. И его историю ты узнаешь сама. Этот клинок создан для свершений. И я уверен, с тобой он будет на своем месте.
— Что?! — я вскинула глаза на незваного дарителя, все виделось мутно, как сквозь толщу воды. Зов оружия был так силен, что пальцы сами собой легли на рукоять.
Одна капелька крови, что впитал металл, и его поверхность покрылась золотыми рунами. Клинок в моих руках ластился, как кот к хозяину, напрашиваясь на внимание.
— Что вы хотите взамен? — голос звучал хрипло, надтреснуто. Я облизала губы, чувствуя, что дрожу от возбуждения.
Он будет мой. Только мой.
— Ничего не нужно. Наши клинки сами выбирают своих хозяев, мы не указ им. Я лишь устроил вашу встречу, не более. Твоя судьба горит ярче любых воздушных путей, не бойся её. Даже камень может чувствовать. Но если разбудишь камень, будь готова к лавине…
Я не поняла тогда его слов — просто не смогла осознать. Даже оглянуться не успела, как снова стояла на пороге магазина, уже одна. Клинок снова прятался под тканью. Оно и к лучшему. За живое оружие тальгов убивали. Когда-то из-за него даже войны разгорались, так что…
Я прижала Поющую крепче к себе, чувствуя, как клинок гудит — тихо и довольно. Величайшая честь и доверие. И его нужно оправдать — во что бы то ни стало. И, для начала, перестать бояться и плыть по течению. Это недостойно дочери рода Гиррес!
Когда я уже сбегала вниз по ступенькам, на мгновение показалось, что в спину смотрят. Взгляд тяжелый, недоумевающий, недобрый.
Задерживаться я резко передумала. Ярмарка будет ещё дней пять, успею сходить хоть раз и поглазеть на новинки техномагии.
Вокруг народ веселился, раздавался смех, выкрики, где-то стихийно начались танцы. Много молодых лиц — видимо, студенты столичных университетов. Науку анорры поощряли.
— Верховный… — вдруг раздался шепот, — Верховный прибыл…
Толпа впереди начала раздаваться в стороны, и я ждать не стала — шмыгнула в образовавшийся проход и понеслась к выходу,
А дальше… вышло глупее некуда. Я просто заблудилась. Ещё не привыкла ориентироваться в городском лабиринте, забыла о собственной почти абсолютной памяти — и даже не посмотрела, какой дорогой мы шли с девочками. Или так аукается моё “перерождение!”?
— Да чтоб вам, господа архитекторы, ваши чертежи лично сожрать! Чтоб вам такой дом построили, в котором бродить будете до скончания века!
Сапожок налетел на камень, и я чуть не упала. Эти заросшие улочки явно не имели никакого отношения к центральным… Прекрасно, госпожа неудача! План работ на сегодня у вас перевыполнен! Только я может заблудиться там, где даже дорогу спросить не у кого! Тишина — тягучая, пустая. Ни криков, ни щебета птичьего, даже деревьев практически нет. Пыль, сухость, невысокие покосившиеся здания. И проклятая тишина. Стало откровенно не по себе.
Я поспешно повернула назад, тихо ругая собственную рассеянность. Слишком взбудоражена была странным подарком так и оставшегося безымянным тальга, обо всем забыла!
Я сосредоточилась, вслушиваясь. Слух стал гораздо тоньше обычного, человеческого. Нужно лишь идти в сторону шума. Там, где он, будут и люди, и помощь.
Хотя, смотря какие люди…
…нападение и его последствия
Только благодаря тому, что я была постоянно настороже, смогла уловить нечто странное в одном из переулков. Узкий — едва протиснешься между стенами, но и другого прохода к большим улицам нет. Слишком чисто для окраин. Балконы — очень удобное место для засады. Уши едва не дернулись, улавливая едва заметный скрип.
Тело взвинчено до предела. Больше прятаться смысла нет, но я тяну до последнего, не заходя в ловушку. Уже заметила тонкие, едва заметные царапины на брусчатке, которые образуют узор ловушки для доверчивых идиотов. Отступать поздно — за спиной слышится скрежет и шелест. Бросаю тело вперед и вверх — прямо на низкий балкон.
И словно срываю этим пелену тишины. Светило уже садится, окрашивая землю мягкими светлыми лучами. И эти лучи бьют в глаза противникам, мешая. Вот только их слишком много. Ткань летит на землю, а Поющая наливается силой в руке, рвется в бой. Тальг был прав — с таким клинком не нужно быть великим бойцом. Но стыдно им не стать.
— Девка, — ревет кто-то сзади, снизу.
— Развлечемся, — хохочет совсем ещё не старый оборотень с одним глазом.
Он кидается на меня первым, придя в себя после стремительной атаки.
Я, наверное, не смогла бы убить. Но тело не знало, как бить иначе, чем на поражение. Тело все помнило само. Знал, что делать, и клинок. Разум в этой схватке был лишним. И страх, и беспокойство, и желание скрыться и сбежать ушли. Осталось только упоение горячкой боя — когда не замечаешь своих ран, когда рвешь зубами врагов. Когда не щадишь, не запоминаешь, лишь скупо и холодно рассчитываешь каждый удар.