Чудовище

Саммара Аноним

– То, что я могу рассказать дальше, стоит вторые две тысячи - вы готовы будете заплатить?

И ухмыльнулся. Все-таки единственное, что хорошо мог делать Рамзи, - это торговать информацией.

Эрик кивнул, соглашаясь. В принципе, уже догадывался. Но сейчас от Рамзи все это слушал не потому, что не понимал, как именно было. Нужным было признание самого Рамзи. Каждое слово Эрик записывал на тонкую полоску магнитозаписи через микрофон с приборной панели каскада. Для документального подтверждения. В разговоры без подтверждения ни сам Эрик не верил, ни Скай бы

не поверил.

И именно за это признание Эрик и платил.

Рамзи откашлялся, попросил сигарету. Эрик покачал головой. Не хотел идти на любые поблажки. Брезговал даже рядом находиться, но должен был завершить начатое.

Дон Ферра к Рамзи подошел после очередного приступа Терри. Слишком рассержен был на Ская. Но сыну говорить что-либо было бесполезно. Он кроме Ская не видел ничего, мир только возле Ская был. Ни в столицу уезжать не хотел, ни учиться дальше. О колледже можно было и не заикаться - Терри уперся и сказал, что без Ская никуда не поедет. А отпускать мальчишку-раба в город сам дон Ферра не хотел. Не дай бог, что-нибудь бы не так пошло, вне контроля, и сына бы потерял. Сколько раз говорил он Терри, чтоб тот вольную написал да отпустил к черту мальчишку. Но Терри и слышать о вольной не хотел. Требовал, чтоб Скай всегда рядом был. А зачем он рядом, если от него одни проблемы? Терри слишком привязан был, слишком беспокоился - а беспокойство лишним было после того медицинского ада, который Терри пережить пришлось. Но как можно было сделать так, чтоб Терри от Ская отвернулся, дон Ферра не понимал.

А Рамзи общим знакомцем был и у Терри, и у Ская - общались же в поместье. Видел. Ну и решил совета спросить.

Рамзи и подсказал.

Слухи о том, что Скай готов ноги для любого раздвинуть, ходили. Слишком смазливый был. Кто б отказался? Но не особо верил этому дон Ферра. Но Рамзи пообещал, что за хорошее вознаграждение Ская заставит на свидание к нужному клиенту и в нужное время прийти. И если Терри увидит, как его ненаглядного кто-то из поселка имеет, сразу о любви забудет. Кто ж бы такое простил?

Рамзи выпросил пять золотых и еще серебро получил с двоих вольнонаемных, которые Ская раньше видели и общались.

А дон Ферра должен был постараться Терри привезти в названное место, чтоб во всей красе на процесс глянул.

Скай не хотел соглашаться. В тот раз под любым предлогом пытался отказаться от свидания. Но Рамзи уже отступить не мог - гонорар-то за исполнение плана взял, пришлось уговаривать, пообещать, что больше ни клиентов, ни просьб. Последний раз. Никто ж не знал, что действительно все последним разом будет.

После смерти Терри дон Ферра чуть с ума не сошел. Ская видеть не мог. Говорил зло, что белобрысая шлюшка жить осталась, а родной сын... Почти сразу же, еще до похорон Терри, Ская с планеты отправил. Чтоб и не напоминал о том, что случилось. Знать больше не хотел.

Эрик не выдержал и перебил, понимая всю чудовищность ситуации:

– Выходит, вы вдвоем все придумали, а мальчишки... Вы же были взрослыми, неужели не было других способов повлиять?

Рамзи чуть ли не захохотал.

– Да мне похрен было - маленькие... старенькие... Мне заплатили - я сделал. С моральной стороной отец должен был разбираться. И... Я, между прочим, Ская не из-под кнута

клиентам подкладывал. Сам соглашался, хоть и понимал, какие последствия могут быть. Волю ж хотел, вот и старался.

А Терри... Если б он рабу своему вольную подписал, все б совсем по-другому было. Никуда б Скай не делся. Рядом бы был. Из благодарности, так точно. Но ревность слишком уж мучила, и не смог заставить расстаться. Кто виноват, что он не головой, а причинным местом только думать умел, я?

Так что как все получилось, так и получилось. Неудачная комбинация. И не ко мне претензии - к дону Ферра, как минимум. Он кашу заварил, он ее и расхлебать как мог, так и попробовал. Только себя-то винить - кому ж охота? Вот он Ская виноватым и сделал. А договор наш тайной стал. Никто знать не должен был, что родной отец в смерти сына больше, чем кто-либо виновен оказался. Ну, и мне после вольную, конечно, подписал.

Сразу. И тоже с глаз долой.

Так что вот такая правда, благородный господин. Но что она меняет? Вы ж, наверное, не это услышать хотели? Думали, что раб ваш - ангел во плоти? Сама добродетель? Я ж предупреждал, какие новости могли быть. Так что... С вас деньги - я свою часть договора выполнил. А вы теперь думайте, надо было ли всю эту грязь знать или пошлостей и скабрезностей хватило бы?

Эрик в дискуссию вообще вступать не собирался. Уточнил номер личного счета Рамзи и тут же, в каскаде, через коммуникатор перевел со своего счета требуемую сумму. А после, приказав убираться, открыв дверь каскада, высадил бродягу в самом начале набережной. Больше ничего общего с этим человеком иметь не хотел.

Уже другое интересовало.

Тот самый дон Ферра... Неужели, устроив все это, после совесть не мучила? Неужели просто элементарно не жалко было мальчишку, который рядом с его сыном столько времени был? Или... Может и дону Ферра о Скае тоже рассказали все и неправильно?

Домой вернулся к обеду. На скорую руку, сделав заказ из ближайшего ресторанчика, перекусил. А успокоиться не мог. Доделать хотел начатое. Ком включил, все о Сиерре на монитор вывел и начал примеривать общеимперское время на часовой пояс планетки. Получалась разница всего-то в пару часов. После достаточно долго искал среди плантаторов дона Ферра. Но по полученной информации оказалось, что дон Фабрис Ферра уже не числился в плантаторах - ферму и поместье продал и, перебравшись в столицу Сиерры Сиаму, уже давно живет на ренту от недвижимости. В пришедшем запросе за дополнительную плату Эрик и адрес получил, и личный номер дона Ферра.

Решив, что послеобеденное время как раз подходит для внутриимперского звонка, не задумываясь о том, что говорить будет, набрал номер.

Голограмму Эрик включил сразу, лицо свое скрывать не собирался. И представился сразу - полным титулом. Может, если б было по-другому, дон Ферра и слушать бы не захотел.

Произносить титул было странно - отвык за время вынужденного затворничества - даже на балах и то никто не представлял Эрика полным титулом, а тут и память о предках сразу пришла, и давно забытое чувство гордости прочувствовал за такой древний род.