Чукотка
Шрифт:
От неожиданности у Лены перехватило дыхание. Быстро спрятав письмо, она с еще большим увлечением стала танцевать.
В зал вбежал Таграй и крикнул:
– Ребята, все на волейбольную площадку! Будем с американцами играть!
Вслед за Таграем какой-то моряк крикнул что-то по-английски, и музыка прекратилась.
Лена не успела оглянуться, как зал опустел, и она, увлекаемая американцем за руку, побежала к площадке. На бегу он что-то говорил ей.
Все гости уже были на площадке. Сбросив свои пиджаки, они с выкриками подбрасывали
Таграй взглянул на них и подумал: "Вот бы обыграть этих длинноруких".
Он быстро подбирал свою команду, расставлял учеников на площадке.
– Я стану на середине, - не дожидаясь указаний Таграя, сказала Лена.
– А я ведь не знаю, как ты играешь! Хорошо ли?
– спросил Таграй.
– Ух ты, барахло этакое! Еще спрашивает!
– Ну хорошо, Ктуге, тогда ты уйди с площадки.
Ктуге беспрекословно подчинился и медленно отошел к толпе стоявших учеников.
На площадке школьники заняли свои места.
– Ноу! Ноу!
– кричали американцы и махали руками.
– Что такое?
– спросил подошедший доктор, владевший английским языком.
– Мы с русскими желаем играть. Нам мало интересно играть с чукотскими школьниками. Собирайте более сильную команду, - сказал здоровенный рыжий американец.
– У русских вы, безусловно, выиграете, если нас, стариков, поставить на площадку. Школьная команда у нас самая сильная, - ответил доктор.
– Ол-райт!
– крикнул рыжий американец.
Игра началась. Американцы сразу повели игру бурно и в несколько минут забили три гола.
На лицах учеников появились беспокойство и растерянность.
Рыжий американец пустил такой крученый мяч, что, казалось, не было никакой возможности остановить его стремительный полет.
Но тут со своего места сорвался Таграй, оттолкнул Тает-Хему и отбил мяч. В следующий момент кто-то поддал его вверх, и затем, словно взлетев в воздух, Лена сильным ударом срезала его на площадку американцев.
– О, вери гуд!
– крикнул рыжий американец.
По площадке летал мяч, слышались глухие удары. Раздался голос судьи:
– Игра до восемнадцати!
Но в следующий момент победа досталась американцам. Игроки шумно перебегали, меняя места, чтобы начать вторую партию.
Таграй по-чукотски ругал Тает-Хему и предложил ей уйти с площадки. Немного смущенная, она ушла, и ее место занял Ктуге.
– А ты молодец!
– сказал Таграй Лене.
– И у тебя мирово получается, - смеясь, ответила она.
– Ну-ка, давайте сейчас наклепаем им.
Ученики удивленно посмотрели на Лену, и на лицах их, казалось, был вопрос: что такое "наклепаем"?
Вторая партия шла с явным преимуществом на стороне чукотской команды. И вскоре партия закончилась победой учеников. Все они сияли от радости, ободряя друг друга.
– Реванш, реванш!
– кричал рыжий американец.
Недалеко
– Смотрите-ка, Андрей Андреевич, как они лупят американцев, - сказал доктор.
– Здорово, здорово они взялись за них. Молодцы. Они не подкачают!
– И, обращаясь к Таграю, Андрей Андреевич кричит: - Ну, Таграй, не сдавайте третью, решающую!
– Не сдадим, Андрей Андрей!
– крикнул Таграй, перебрасывая мяч из одной руки в другую.
Игра началась вновь. Воодушевленные победой, ученики вкладывали в игру все свое умение, всю сноровку. Они делали такие удары и прыжки, что на американской стороне все время слышались голоса удивления.
В середине игры загудела "Виктория", сигнализировавшая сбор. Игра пошла еще напряженнее. Американцы проиграли и эту партию. В момент окончания игры Човка, ученик второго класса, сидевший на бензиновой бочке, заложил два пальца в рот и с самой серьезной рожицей засвистал, как Соловей-разбойник. Это был свист такой силы, что невольно все взоры, обернулись к Човке. А он, не обращая внимания ни на кого, сидел на корточках и свистел все заливистее.
Рыжий американец подбежал к бочке, поднял Човку вверх и, смеясь, что-то прокричал. Но Човка даже в руках американца ухитрялся свистеть, не вынимая изо рта пальцев.
Американцы схватили свои пиджаки, кители и, одеваясь на ходу, побежали к катерам. Они попрыгали в них и, отчалив, замахали руками. Кто-то то них кричал:
– Гуд-бай, гуд-бай!
В толпе школьников стояла Лена. Она вяло махала рукой и злилась. Тот американец, который с ней танцевал, тоже махал рукой, но почему-то смотрел в другую сторону. Казалось, он совсем забыл, что танцевал с ней.
– У, свинья американская, а тоже - письмо сунул! Наклепали вам - и слава богу!
– бранилась Лена.
Но письмо все же интересовало. С тех пор как она взяла его, ее не покидала мысль: что же такое американец написал ей? И когда это он успел заметить ее, заинтересоваться ею?
Пока все стояли на берегу, Лена забежала в учительскую, вытащила из шкафа англо-русский словарь и убежала в спальню. Она села на кровать, достала письмо и, любуясь конвертом, вскрикнула:
– Какой хорошенький заграничный конвертик!
Перевернув его, она увидела надпись. Не совсем грамотно по-русски было написано: "Таварищам".
Лена быстро и осторожно распечатала письмо. Почерк был крупный, каким пишут ученики второго класса, словарь вовсе не потребовался. Лена с легкостью стала читать написанное. Она читала быстро, и, по мере того как вчитывалась, удивление ее росло. Когда же дочитала до конца, то перестала даже жалеть, что письмо написано не ей. Какое-то смутное чувство гордости за свою родину охватило ее. Ведь это писали заграничные рабочие, которые так стремились побывать на советском берегу!