Чумная экспедиция (Сыск во время чумы)
Шрифт:
– Да слышали уж, - буркнул Архаров.
– Она часом не зачумленная?
– Нет, я ее берег, на улицу не выпускал. Я сам все приносил, но…
– Но связался с мародерами.
– Я ничего у них не брал, я только предоставил им жилье…
– Какого ж черта связывался?
Клаварош опять буйно заговорил по-французски.
– Тучков!
– Погоди, Николаша, он слишком частит. Ага… он с ними ходил грабить выморочные дома. Вещей не брал, брал провиант. Клянется, что только провиант.
– И ты ему веришь?
Клаварош
– Верю, - сказал Левушка.
– Николаша, ты посмотри на него, ты же умеешь… Ну, вот те крест, не врет!
– Ты, гляжу, тоже выучился? Или Жанетку эту пожалел? Коли его расстрелять вместе со всей шайкой - она ж без кормильца останется.
– И пожалел… - буркнул Левушка.
– Совсем сдурел. Сам же кричал, что мародеров - стрелять без суда и следствия.
Левушка промолчал.
Очевидно, он видел во французе не грабителя, мародера, преступника, а уже человека, с которым скрестил шпаги, и скрестил едва ли не на равных.
Клаварош сказал девице нечто успокоительное по-французски, она ответила резко и вместе с тем печально. Потом встала у окна, повернувшись к ним ко всем спиной.
– Говорит - предупреждала, - перевел Левушка.
– Она ни в чем не виновата, она ничего не знала, - в который уж раз повторил Клаварош.
– Я не видел иного пути спасти ее.
– Значит, мародерствовал, а на вырученные деньги ее кормил? Да и сам не голодал?
– ехидно спросил Архаров.
– Не было денег, я не продавал, я брал лишь провиант…
– Поди теперь проверь. А коли бы взял зачумленный провиант?
Клаварош с траурной выразительностью развел руками.
Архаров шагнул к нему и уставился в лицо - немолодое, кстати, уже морщинистое, смуглое, в трехдневной, кабы не более, щетине лицо - нездешнее, чужедальней смуглости и странно губастое.
Тереза повернулась от окна и быстро сказала что-то, чего Архаров опять не разобрал - он не был так силен во французском, как Левушка Тучков.
– Чего она просит, Тучков?
– Просит, чтобы мы ушли и оставили ее в покое.
– Извините девицу, - сказал опять по-русски Клаварош.
– Ей трудно, тяжело.
– Скажи ей - никуда я не уйду, нужно еще решить, как с ней быть.
Клаварош перевел. Девица ответила, голосом передав всю свою брезгливость и презрение к вломившимся в графский особняк людям. А потом быстро пошла прочь. Клаварош попытался удержать ее, но она увернулась и скрылась за дверью.
– Скатертью дорога, - пожелал Архаров.
– Никуда она не денется. А теперь, Тучков, давай допросим этого благородного мародера как полагается. Слушай, мусью. Ваша шайка сделала налет на лавку, принадлежащую купцу Кучумову, что на Маросейке. Бывал ли ты там ранее?
– Бывал, - согласился Клаварош.
– Коли имел деньг… фэр лез эмплет… для покупки провианта.
– В тот вечер, когда вы сделали
– Открыл…
– Как это было?
– Приказчик знал меня и впустил. Я приобрел немного провианта, потом он… другой покупатель… и ему услужал… Я пошел через подвал, открыл двери.
– Что за покупатель?
– Молодой человек духовное звание… поп? Нет, прислужник в храме. Дьяк, - с напряжением выговорил Клаварош слово, которое, видать, употреблял очень редко.
– Каков из себя?
Клаварош пожал плечами и вдруг изобразил руками нечто - так, балуясь, показывают в разговоре бабью брюхатость, пожалуй, уже на седьмом месяце. Архаров покивал - это было достоверной приметой. Хотя… мало ли честных отцов щеголяют такими беременными пузами?
– Лет ему сколько?
– Он был молод…
Архаров решил, что хватит задавать глупые вопросы - и так ясно, что это был дьячок Устин Петров.
– Кого еще ты видел в лавке, кроме дьячка и косого Арсеньича? И кроме мародеров, понятно!
– Был еще мужчина. Не покупатель, знакомец приказчика. Пил и закусывал. Приказчик его гнал прочь, он ушел.
– Ничего не покупал?
– Нет. Ушел… при пустых руках.
В гостиную заглянул Тимофей. И тут же скрылся - понял, что не до него.
– А покупателей в тот вечер более не встречал?
– Не встречал.
Архаров задумался. Расспрашивать француза о трех меченых рублях, было бесполезно.
Три рубля, что сошлись вместе… Один принес Устин и уже успел им расплатиться. Два других прибыли ранее. Кто их принес, черт бы его побрал?
– А чем ты расплачивался?
– вдруг спросил Архаров.
– Откуда у тебя деньги?
– Предводитель давал деньги.
Архаров хмыкнул. Яснее от этого не сделалось…
И выходило, что допрос Жана-Луи Клавароша совершенно бесполезен.
– Тимофей!
– крикнул Архаров.
– Возьми его, отведи к Бредихину.
Тимофей вошел - и тут же ловкий Клаварош кинулся мимо него, выскочил и помчался по анфиладе.
– Ниче, далеко не удерет, там всюду наши, - сказал Тимофей, посторонившись и пропуская Архарова с Левушкой.
Нашими он назвал всех разом - и мортусов, и солдат Великолуцкого полка, и преображенцев.
– Пойдем, Тучков, - позвал Архаров.
– Ты хочешь все видеть своими глазами?
– строптиво спросил Левушка и уселся на стул у стены, всем видом показывая, что посещение такого зрелища не одобряет.
– Да уймись ты, ей-Богу, - попросил Архаров.
– И без тебя тошно. Тимофей, поди, убедись, что его изловили.
Ему действительно было тошно. Не потому, что сейчас должны были расстрелять во дворе мародеров, а по совсем иной причине. Кабы Архаров более сам в себя вглядывался и сам к себе прислушивался, то и определил бы это двумя словами: «Не сбылось…»