Чумной мор
Шрифт:
— Клянусь задницей Азмодана… — выругалась суккуба, оборачиваясь вслед за сатиром. — Это же Спящий?
Раптор зашипел что-то восторженное, а инсектоид зацокал заостренными лапами по ступенькам храма.
Бегемот, красуясь на пороге храма, принял тот облик, в котором впервые явился мне. Кошмарное трехметровое создание: зубы, клыки, шипы, щупальца и многочисленные парящие кратеры по телу. Не благообразный и совершенный лучезарный бог Нергал, эталон красоты и добродетели, нет, скорее образчик ужаса и кошмара. Немудрено, что владыки Преисподней так трепетали перед ним.
«Уходи, я ими займусь», — шепнул
На мгновение мне показалось, что его фигура слегка пошатнулась. Присмотревшись, я поискал следы истощения на его лице, и увидел, как на долю секунды, незаметно для остальных, силуэт Бегемота пропал. А спустя пару секунд снова мигнул.
Торопиться следовало во всех смыслах — и со сбором последователей, и со вторым храмом, и в школу. Я быстро пошел к работягам, несмело топчущимся поблизости, чтобы объяснить появление новичков.
— Мэнни, Дьюла… — кивнул я знакомым бригадирам. — Трикси, и ты здесь? Ты разве не в вечернюю смену? Кто с дедом? Вы рано сегодня…
— Стараемся вообще отсюда не выходить, — сообщил Мэнни. — А старик Фуртадо большую часть дня спит. Ночами мучается бессонницей, так что я перевел Трикси на дневные смены.
— Деда отдыхает, — подтвердил карлик. Потом, насупившись, указал пальцем на бывших стражей сокровищницы. Те склонили головы перед Бегемотом, пока бог им что-то втолковывал. — Кого ты привел? Страшные!
— Есть немного. Но они поживут с нами. Ребята очень мне помогли, не обижайте их.
— Таких обидишь, — тихо сказал Дьюла. — Как думаешь, справятся они с ящером?
— С ящером вряд ли. А вот оградить вас от тварей из шахты вполне смогут. Кстати, инсектоид и раптор не говорят по-нашему. Я даже не знаю, чем они питаются, но объясните им через Флейгрея, это вон тот козлоногий, что нельзя выходить за пределы форта. Самого сатира и суккубу отведите в таверну и постарайтесь, чтобы тетушку Стеф не хватил удар…
Договорив, я вышел из Диса, пулей вылетел из капсулы, оделся и поспешил в школу. Даже пять минут опоздания заносились в личное дело. Навсегда.
На уроках я сворачивал челюсть, безостановочно зевая. На намеки друзей, что неплохо бы рассказать о наградах за «угрозу», не говорил ничего конкретного, мечтая лишь об одном — поспать.
— Какие арты хоть выбил, помнишь? — допытывалась Тисса.
— Не-а, — зевком отвечал я. — Всякие.
— Если не помнит, значит, точно больше трех, — потирал руки Малик.
Рассказывать им о сокровищнице, Шагах и луте я не стал: во-первых, небезопасно, во-вторых, это могло вызвать ненужный ажиотаж. Сделаю опись, обсудим с парнями и решим, что делать со всем этим богатством.
До дома добрался на автопилоте, даже не стал обедать, а мама и не настаивала. Крикнула из родительской спальни, что еда в печке, а она плохо себя чувствует и хочет отдохнуть, а заодно спросила, не принесу ли я того красного вина. Никакого вина я не нашел, только пустые бутылки.
Зашел к маме поговорить, но она не стала: сослалась на головную боль и уставилась на какое-то телешоу. Кажется, у нее что-то не склеилось с любовником: то ли не захотел продолжать отношения, то ли отказался жениться после маминого развода — не знаю. Со мной никто ничем не делился, и все, что до меня долетало, — это обрывки родительских ссор.
Зато папа тоже кого-то
Борясь с сонливостью, принял контрастный душ, выпил кофе и влез в капсулу. Терять время на еду не стал, боясь, что после этого точно не выдержу и лягу спать, а у меня оставалось слишком мало времени, чтобы помочь Бегемоту последователями. Тисса с Инфектом вчера облазили всю местность, где я встречал кобольдов-отщепенцев, но не обнаружили ни следа. Так что единственной надеждой оставались канализационные трогги. Но этих тоже так просто не найдешь, для начала надо отыскать Патрика.
Перед прыжком в Дарант я воспользовался Сокрытием сущности, чтобы спрятать всю информацию о себе. Вместо меня люди видели смазанный дымчатый силуэт. Хотя для топов это все — детские погремушки. Скорее всего, они все равно увидят меня как Скифа, а потому нужно как можно скорее сыграть Имитацией. Она-то действует на всех, если только не влезать в область того же факела Истинного пламени.
В форте кандидатов на снятие облика не нашлось. Утес не годился, а Краулер и Бомбовоз были вне радиуса видимости — парни вчера долетели дирижаблем до одного пункта, чтобы пересесть на хвост каравана, следующего к конечной точке. Если все пройдет по плану, они пробьют нам дорогу к одному из планируемых инстов для тридцатого-сорокового уровней. Не лучшее место для фарма, учитывая мой прогресс в сокровищнице, но уже ничего не изменишь. Я мог бы принять облик кого-то из неграждан, но в столице им не везде открыт доступ, и явление работяги у мэрии в центре города не осталось бы незамеченным.
Утаивание информации о себе не являлось чем-то уникальным. Те же ассасины владели подобным талантом, да и свитки сокрытия личности продавались открыто, так что я не рисковал, появившись в Даранте инкогнито.
Первое впечатление о столице Содружества получилось смазанным, удалось разве что осмотреть город с высоты птичьего полета: он растянулся на многие мили вокруг, пестря райскими садами и нищими окраинами, дворцами аристократов и башнями магов, ремесленными кварталами, торговыми рядами и магазинами на любой кошелек. В центре города, огороженный королевским парком, каналами и стенами, возвышался замок короля Бастиана, попасть в который обычному игроку было совершенно невозможно.
Бастиан Первый являлся славным потомком Ранта Объединителя, подмявшего под себя все людские королевства. Бастиан пошел еще дальше, объединив в Содружество людей, эльфов, гномов и дворфов, не считая еще десятка-другого малых рас. Случилось это как раз тогда, когда мир Дисгардиума открылся игрокам, а потому все, что случилось до правления Бастиана, можно считать легендами и мифами, выдуманными гейм-дизайнерами. Впрочем, сами ИскИны, отыгрывающие важных правителей мира, так не считали, прекрасно «помня» все, что происходило до явления «неумирающих». Ко мне это название теперь было неприменимо. Смерть персонажа могла стать последней.