Чуть больше мира
Шрифт:
— Ты соображаешь, что делаешь? — змеёй зашипела элва, пихаясь локтями, пытаясь вырваться.
— Да ладно, — ухмыльнулся Грех, аэру, понятно, не отпуская. — А то они не видели, как мы с тобой по углам обжимаемся.
— Ну не у всех же на виду! И не сейчас!
— Ну, как раз сейчас они именно на это и смотрят, — глубокомысленно заключил Даймонд и добавил с такой подначкой, — Ханжа.
— Я не…
— Простите великодушно! Я хотел сказать: уважаемая вдова и скорбящая невестка. И не перестанешь брыкаться, почтеннейшая публика увидит что-нибудь поинтересней.
— Помощь не требуется? —
Впрочем, без особого энтузиазма спросил. Натери лейтенанта не видел, спиной к нему стоял. Но мог бы собственную руку прозакладывать: Ланар или на небо пялился, или дали изучал, едва ли не насвистывая.
— Да нет, сам справлюсь, — заверил чернявого Грех.
— Вообще-то, я у сестры спрашивал.
— И она сама справится, — Даймонд развернулся вместе с Лан так, чтобы совсем её от зрителей загородить. Перехватил руки аэры, заставив их опустить. Наклонился к самому уху. — Просто скажи, чего боишься и всё. Как там, на лодке. Нельзя страхи держать — сожрут. Тебе ли этого не знать?
Он и сам не понимал, какой реакции ждал. Если б Кайран ему всё-таки врезала — не удивился бы. Только вот Лан перестала вырываться, обмякла, ткнулась лбом ему в плечо. А потом и сама аэра за талию обняла.
— Боюсь, что не вернёшься, — пробормотала едва слышно, — или королева запретит, или какие-нибудь ещё интересы появятся. Боюсь, что ты Дайрена ей отдашь… — Грех цыкнул, втянул воздух сквозь зубы, но промолчал. — Редгейва боюсь — зря я его отпустила. Боюсь, что если на поводу у традиций сейчас пойду, Райл с телом Кайрана сделает что-нибудь. Я боюсь…
Лан замолчала, судорожно вздохнув. Видимо, слишком много этих «боюсь» было.
— Теперь послушай меня, — Натери отстранился, надавил ей ладонью на шею, заставив поднять голову, в глаза смотреть. — Райл ничего с трупом твоего свёкра не сделает просто потому, что в замке сможет оказаться исключительно по велению духов. А они на моей стороне — не на его. И ни крепости, ни форта моему племяннику не видать, как собственных ушей. Просто потому, что тебя не за красивые глаза прозвали Волчицей из Ис’Кай. Лан, себе не ври. Ты же раньше сдохнешь, чем их сдашь. Ну, так и на кой тут растерянную невинность корчишь? Меня что ли пытаешься разжалобить?
— Да пошёл ты! — рявкнула Кайран, дёрнувшись так, что Грех едва на неё не завалился.
Но аэр всё-таки устоял, даже запястья не выпустил. Да ещё и ухмыльнулся в своей манере и бровь, конечно, выломал.
— Сейчас пойду. Только договорю сначала. Тебя я не предам и не продам ни королеве, ни кому-то ещё. Просто потому…
— Оставь свои клятвы при себе, — раздражённо посоветовала Лан, — наслушалась.
— Да я, в общем-то, ничем клясться и не собирался, — пожал плечами Даймонд. — Просто когда любишь, предать сложно. Уж легче самому наизнанку вывернуться.
— Я не… — начала элва.
И осеклась. Таращилась на Натери, будто впервые увидела. Даже рот приоткрыла. Выглядела она при этом ну совершенно по-девчоночьи, куда там грозная госпожа подевалась!
— Ну да, я имел в виду именно то, что сказал. И нет, слух тебя не подводит. Я тебя люблю. Запомни это, будь добра, — Грех повернулся, глянув на притихших у края скалы аэров. И повторил, только гораздо громче. — Кстати, советую это всем запомнить.
— Совсем свихнулись, — буркнул Нагдар, натягивая треуголку на нос.
Правда, кого он имел в виду, чернявый уточнять не стал. Да всех, наверное. Ведь мир явно с ума сходил.
Глава шестнадцатая
Разжигая костёр, бойся устроить пожар (Пословица Северных Островов)
Стоило парусу корабля Натери скрыться за горизонтом, как мир сошёл с ума. Складывалось впечатление, будто Даймонд одним своим присутствием отгораживал Лан от всех остальных. Исчез аэр — растаяла и невидимая стена. И всем тут же потребовалось внимание госпожи, без которого они вообще-то прекрасно обходились несколько недель. Хотя, может, это Кайран просто отвыкла, расслабилась. Так или иначе, а времени даже на передохнуть не хватало. Зато когда ей всё-таки позволяли хоть немного поспать, в кровать Лан трупом падала. И никакие сны не мучали, не говоря уж о бессоннице.
Но тревога не отпускала, постоянно висела за спиной призраком. О Райле никаких известий, как в воду канул. Тяжелее всего ждать удара, не зная даже с какой стороны его нанесут. Вроде бы жизнь идёт своим чередом: крестьяне готовят пашни, солдаты несут службу, рыбаки начали в море выходить. Но нет-нет, а посматривают на горизонт, на едва синеющие хребты соседних островов — не зажглись ли костры, предупреждающие, что корабли идут?
Ожидание изматывало сильнее любой работы.
В замке не протолкнуться. Лан охрипла, уговаривая старейшин убедить крестьян переселиться за стены. Уговорила-таки. Только вот крепость превратилась в хаос: крики, детский плач, рёв скотины, визгливые женские голоса сливались в монотонный, давящий на виски гул, от которого длинно и тошно болит голова. По вечерам, когда с работ возвращались мужчины, становилось ещё хуже. Ночью светло, как днём — от костров. И хочется, чтобы этот бедлам наконец-то закончился. Хоть как-нибудь.
— Слышь, госпожа, мне б с тобой переговорить надобно, — не слишком чистая рука вцепилась в плащ Кайран, дёрнула бесцеремонно.
— Обратитесь к сенешалю[38], — машинально ответила Лан, мельком глянув на женщину, — он все проблемы решит.
Конечно, у бедного старика голова кругом идёт. Вот даже не смог без хозяйки решить проблему с замковым колодцем. Народу слишком много, вода уходит. А если осада? Без воды крепость падёт быстрее, чем духам помолиться успеешь. Только вот сама-то Кайран что сделать может? Уговорить ключи наполнять колодец быстрее? Но придумать что-то надо, иначе…
— Да ты, что ли, тоже меня не узнала?
Элва, про которую Лан накрепко успела забыть, плаща так и не отпустила. Получилось, что она аэру будто на поводке держит.
— Я не могу помнить всех, — огрызнулась Кайран, выдирая полу из цепких пальцев. Голова уже даже и не болела, а гудела — вроде пустого чана, по которому молотом вдарили. — Если у тебя что-то срочное, то…
— Да это не у меня срочное, а у тебя, дорогуша, — ухмыльнулась эра, демонстрируя дырку в зубах. — Небось, гадаешь, куда это твой любовник подевался?