Чувства всегда опасны
Шрифт:
Ах, как же потом она ругала себя за невнимание к её предостережениям.
Особенно в тот момент, когда реальность вторглась к ней в спальню в виде кутающегося в халат сияющего новобрачного.
Элспет зверски устала и хотела спать до такой степени, что клевала носом уже за ужином в гостинице по дороге в поместье Мэллори, где молодожены намеревались провести медовый месяц.
И пусть она слушала компаньонку рассеянно, всё же предупреждение, что муж будет спать с ней в одной постели не прошло мимо её внимания. Но не сегодня же, когда Элспет и так едва жива от переутомления!
–
Элспет пораженно замерла, ощутив его ладонь на своей груди. Что происходит?
– Мой друг, - деликатно пробормотала она, - вы, наверное, устали не меньше, чем я?
– Устал?
– рассмеялся супруг, и внезапно плотно прижал её к себе.
– Да я сейчас способен перевернуть весь мир.
То, что последовало дальше, заставило Элспет горько пожалеть, что она приняла предложение руки и сердца. Боль, ужас, брезгливость, шок от первого исполнения супружеских обязанностей ещё месяц спустя заставлял её испуганно сжиматься при малейшем прикосновении мужа.
Впрочем, Дик Мэллори ничего другого от жены и не ожидал. Он был твердо уверен, что целомудренная женщина не может ответить на страсть супруга. Радости плоти - это для порочных куртизанок, а порядочная дама должна исполнять супружеские обязанности только для зачатия детей.
Поместье Торнтон, расположенное в непосредственной близости от городка Линдс в Йоркшире досталось Мэллори в наследство от дальней родственницы, умершей бездетной.
Двухэтажный дом не был особо большим, зато окружающий Торнтон ухоженный парк переходил в лес, где в изобилии водилась дичь.
Элпет понравилось это место, если бы не обязанность ежедневно делить постель с супругом. Со временем она притерпелась к его ласкам, относясь к ним как к тяжелой и неприятной работе, но подобное положение дел не делало её счастливой.
Надо сказать, что в остальном характер Мэллори особых нареканий у молодой жены не вызывал. Он имел репутацию 'доброго малого': часто острил (правда, не всегда удачно), иногда был излишне болтливым и шумным, любил хорошо поесть и не чурался лишнего стакана портвейна. А ещё Мэллори охотно бродил с ружьем в поисках дичи, играл в карты, навещал знакомых - в общем, на свой лад развлекался, используя медовый месяц, как время отдыха от Сити.
И его можно было понять: Дик праздновал самую удачную сделку в своей жизни. Мало кому удается так успешно жениться: его супруга и хороша собой, и с приличным приданым, и рачительная хозяйка, не говоря уж о скромности, целомудрии и сдержанном характере.
Ему и в голову не приходило, какое горькое разочарование живёт в сердце его жены, как она сожалеет о необдуманном шаге, и как изо всех сил борется с собой, чтобы не показать мужу отвращения в спальне.
Смириться с происходящим ей помогла миссис Хант. Молодожены решили пока не увольнять компаньонку, чтобы та советами умудренной в жизни женщины помогла освоиться новоявленной миссис Мэлори в незнакомой для неё ипостаси.
Приехав спустя две недели в Торнтон, миссис Хант сразу же поняла, в каком
– Все так живут, - успокоила она новобрачную, - надо терпеть мужские причуды, чтобы рожать детей. И ничего большего искать в супружеской постели порядочная женщина не должна.
– Но это же отвратительно!
Миссис Хант снисходительно хмыкнула:
– Ко всему привыкают. Разумная жена не будет акцентировать внимание на некоторых неприятных сторонах брака, стараясь видеть в муже только хорошее, а ещё...
– здесь она лукаво улыбнулась, - если уж будет совсем невмоготу, есть одно хорошее средство. Зажмурь покрепче глаза и думай о чём-нибудь другом, далеком от постели: о портнихе, кухарке, об отношениях с соседями... Да мало ли забот у женщины?
Элспет последовала совету компаньонки, и в какой-то мере это ей помогло преодолеть брезгливое отношение к мужу.
Медовый месяц подходил к концу, и Мэллори всё чаще заговаривал о возвращении в Лондон. Элспет не имела ничего против, но неожиданно получила письмо от леди Амалии. Дама сообщала, что в ближайшее же время навестит Торнтон.
Отъезд пришлось отложить.
Леди Амалия с Марией прибыли в Торнтон в последних числах сентября.
– Мы ненадолго, - сообщила дама хозяевам за чашкой чая, - недели на две, на три. А там... как получится.
Супруги моментально заскучали. Это в корне меняло их планы.
– Я не могу торчать ещё целый месяц в Йоркшире из-за фанаберий бездельной леди, - недовольно высказался Мэллори, оставшись наедине с женой.
– Меня ждут компаньоны, назначено несколько встреч, и если их отменю, это отрицательно скажется на моей деловой репутации.
Элспет вполне сочувственно отнеслась к его словам.
– Пожалуй, вы могли бы вернуться в Лондон, мой друг, а я останусь с гостями до тех пор, пока леди Амалия не соберется восвояси, - предложила она.
Мэллори не хотелось расставаться с женой, но дела превыше всего. В конце концов, у них вся жизнь впереди, чтобы наслаждаться обществом друг друга, а упущенные сделки не вернешь.
И Элспет, проводив супруга в Лондон, оказалась наедине с гостями.
Конец сентября в том году выдался теплым и безветренным, больше напоминая лето, и местный бомонд предпочитал проводить время на пикниках и прогулках, неизменно приглашая присоединиться к этим выездам и чету Мэллори. Но понятно, что общество мелких джентри не могло устроить амбициозную леди Амалию, да и не для того, чтобы коротать время в миниатюрной гостиной Торнтона она приехала в Йоркшир.
Вортов прежде всего интересовал местный ленд-лорд маркиз Юстон.
Энтони Гордон, маркиз Юстон был уже пожилым человеком. Слухи о его многочисленных болячках достигли даже ушей супругов Мэллори, мало интересующихся жизнью местной знати.
Будучи убежденным холостяком, маркиз не имел прямых наследников, зато у него имелись племянники - сыновья покойных младших братьев. Вот один из этих молодых людей и заинтересовал леди Амалию настолько, что она, бросив своих лондонских знакомых, прибыла в Йоркширское захолустье.