Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция
Шрифт:
Присоединение представленного (вспоминаемого) элемента, не соответствующего действительности, нередко облегчается столь характерною для восприятий неполнотою, недовершенностью их, особенно тогда, когда восприятие происходит в необычных условиях. Попробуем напр., смотря на в зеркало, дотронуться до своего уха. Где локализовано ощущение этого прикосновения? В первом опыте такого рода можно поймать себя на том, что первоначально это восприятие крайне несовершенно: ощущение прикосновения не локализовано ни тут во мне, ни в зеркале; далее, если внимание интенсивно сосредоточено только на лице в зеркале, ощущение прикосновения может быть отнесено туда, в оптическое место уха в зеркале, произошла иллюзия субъективное сочетание ощущения с непринадлежащим ему местом; только в третьей стадия восприятия, когда наблюдатель, пораженный несообразностью, расширит кругозор внимания и станет тщательно опознавать предлежащий в сознании материал, он замечает субъективный синтез, произведённый им, и легко, конечно, научается различать внутрителесное место ощущения прикосновения к уху и внетелесное оптическое место
[CCXXXII] См. также наблюдения Александера, II, 198 с.
Из всего сказанного ясно, что интуитивистическое и реалистическое учение об иллюзии отличается, несмотря на всю свою новизну, от традиционного лишь реалистическим пониманием памяти, т. е. утверждением, что вспоминаемое внешнее событие есть не субъективный образ прошлого, а само транссубъективное прошлое, ставшее опять предметом созерцания. Что же касается поводов иллюзии, в этом вопросе интуитивизм и реализм соглашается с традиционною теориею: вышеуже были упомянуты такие поводы, как, привычка, приспособление умственной деятельности и органов чувств к наиболее часто встречающимся условиям опыта, влияние преобладающих интересов и эмоций данного момента.
8. Галлюцинации
Галлюцинации могут быть объяснены, так же как и иллюзии, наличием центральных физиологических процессов, которые сопутствуются имением в виду данных прошлого опыта с характером такой чувственной полноты, какая присуща воспоминаниям эйдетиков. Эти данные могут быть подвергнуты субъективному синтезу, вследствие чего целое галлюцинации имеет характер предмета нового, не встречавшегося в прошлом опыте. Если (в отличие от воспоминаний и предметов воображения) такое целое переживается субъектом как восприятие наличной действительности, тогда оно называется галлюцинациею. Характер восприятия может явиться у таких созерцаний как следствие различных условий. В некоторых случаях он может быть обусловлен внутрителесными ощущениями, служащими ядром, вокруг которого группируются синтезируемые представления воспоминания (чертики алкоголиков); такие явления представляют собою нечто среднее между галлюцинациею и иллюзиею. Предметы, представляемые с эйдетическою яркостью и полнотою, могут даже побудить субъекта к ненужным в данном случае актам рассматривания или расслушивания их; наличие этих актов увеличивает сходство таких созерцаний с восприятием и ошибочное принятие их за действительность может быть поддержано стремлениями и эмоциями субъекта, напр. в случае бредовых идей преследования, величия и т. п.
Натуралист Штауденмайер утверждает, что рассматривание, расслушивание и т. п. представляемых предметов может создать вне тела человека реальный световой, звуковой и т. п. процесс. Он следующим образом развивает свою оригинальную теорию галлюцинаций. При зрительном восприятии, говорит он, световая энергия распространяется от предмета через периферический зрительный аппарат вплоть до зрительного центра в коре мозга; живое энергичное представление о таком же предмете сопутствуется возникновением в зрительном центре такой же световой энергии, которая распространяется обратно по тем же нервным путям вплоть до сетчатой оболочки. Отсюда получается внутрителесный световой процесс, который Штауденмайер называет субъективною галлюцинациею. Далее, рассуждает он, это световое явление может быть реально проецировано из сетчатой оболочки в окружающее пространство; если мы рассматриваем его, аккомодируя, конвергируя и т. д. свои глаза так, как если бы оно находилось в определенном месте пространства: «возбуждение сетчатой оболочки передается окружающему эфиру, так что он приходит в состояние колебания»; «следовательно, возникает действительный свет», «он проходит через преломляющие среды глаза в обратном направлении, чем при видении, т. е. проходит сначала через стекловидное тело, потом через хрусталик зрачок и т. д. наружу и на том. месте, на котором субъект представляет себе свет или оптический образ, должен явиться реальный свет или реальный образ, подобный тому, какой производится выпуклою чечевицею или проекционным аппаратом». Такую галлюцинацию Штауденмайер называет объективною или реальною. Световое явление при этом конечно, так слабо, что глазом других лиц не может быть воспринято.
Однако если такое явление производится в темной комнате группою лиц, сидящих кругом и проецирующих свет под телепатическим воздействием медиума в одно и то же место, появляется образ, всесторонне воспринимаемый (так как лучи от него распространяются по всем направлениям) и могущий быть сфотографированным. Точно так же рассуждает Штауденмайер о звуковых галлюцинациях, сравнивая барабанную перепонку с перепонкою граммофона или телефона. Таким образом, согласно его учению, можно научиться не только чревовещанию, но и произведению тонов посредством барабанной перепонки [CCXXXIII] .
[CCXXXIII] L, Staudenmaier, Die Magie als experimentelle Naturwissenschaft, 2 изд. 1922, стр. 40-60.
Для объяснения некоторых галлюцинаций возможна также следующая гипотеза. Тело человека состоит из субстанциальных деятелей подчинённых центральному субстанциальному деятелю, человеческому я; они аналогичны человеческому я, однако стоят на низших ступенях развития. Но некоторые из них, напр. те, которым подчинены высшие центры головного мозга, могут быть близкими к человеческому я по характеру своей активности.
[CCXXXIV] Revue Philosoph., 1932, № 1-2, стр. 66.
Штауденмайер в течение многих лет производил над собою опасныеопыты, потворствуя самостоятельному развитию центров своего мозга.
Некоторые из них становятся, по его словам, «настоящими интеллигентными Teilwesen» (частичными существами) (68 стр.), «персонификациями»; он ведёт с ними диалоги, вступает в препирательства, они называют его «der Alte» * (70), делают иногда ему неприятности, напр. во время утомительной прогулки мускульные центры грубо требуют возвращения домой, подставляют ловким поворотом руки палку между ногами и т. п.
Самостоятельная деятельность таких высокоразвитых центров образует по Штауденмайеру, область подсознательного. Эти же центры могут производить, по мнению Штауденмайера, световые, звуковые и т. п. явления вне тела человека, т. е. быть причиною того, что он называет реальными галлюцинациями (или магиею подсознательного, стр. 92, 146с).
Ясперс в своей «Общей психопатологии» * говорит о Штауденмайере как о человеке больном. И в самом деле, процессы, наблюдаемые в себе Штауденмайером, принадлежат к области болезненных изменений структуры душевной и телесной жизни; это, однако, не мешает быть его наблюдениям чрезвычайно ценными и его теориям быть заслуживающими внимания. Известно, напр., что психиатр Кандинский несколько раз был душевно болен и даже погиб вследствие своей душевной болезни, но именно болезнь дала ему материал для его в высшей степени ценного исследования о псевдогаллюцинациях, о которых нам нужно сказать теперь несколько слов.
Кроме галлюцинации, психиатры устанавливают ещё своеобразный вид явлений, называемых псевдогаллюцинациями. Кандинский, написавший замечательную монографию о псевдогаллюцинациях, даёт следующее определение этого понятия: псевдогаллюцинации суть «весьма живые и чувственно до крайности определенные образы, которые, однако, резко отличаются для самого восприемлющего сознания от истинно галлюцинаторных образов тем, что не имеют присущего последним характера объективной действительности, но, напротив, прямо сознаются как нечто субъективное, однако вместе с тем как нечто аномальное новое, нечто весьма отличное от образов воспоминания и фантазии».
Псевдогаллюцинации ещё в большей степени, чем галлюцинации могут быть сведены к эйдетически живым и богатым подробностями представлениям воспоминания и субъективным синтезам их [CCXXXV] .
Каждый здоровый человек, в некоторых исключительных условиях может иметь такие представления. Так, лицо, занимавшееся каким-либо анатомическим препаратом, напр. препарированием мышц руки, и в течение нескольких часов подряд напряженно сосредоточивавшее внимание на этом объекте, лицо, долго рассматривавшее препараты под микроскопом, испытывает, идя домой и во отдыха, многократное появление этих объектов в поле зрения. Лицо, искавшее целый день грибы и находившее их в большом количестве, лицо, занимавшееся в течение многих часов подряд каким-либо рукоделием и т. п., в минуты отдыха видит перед собою эти объекты со всею полнотою чувственного восприятия. Даже и те объекты, которые не были длительно фиксируемы, нередко появляются в сознании во всей полноте, если они почему-либо поразили воображение. Северянин, приехав на Ривьеру или в Крым, первые дни видит перед собою, закрыв глаза, яркие цвета скал залитые светом дома и т. п. Лицо девушки, поразившее молодого человека своею красотою, может появляться в его сознании с такою живостью и полнотою, как иная ария, назойливо звучащая в ухе несколько дней после слушания оперы. Кто утратил столь распространенную в детском и юношеском возрасте эйдетичностъ [CCXXXVI] никогда не обладал ею в значительной степени, относится к таким созерцаниям как к аномальным, отличным от обыкновенных воспоминаний, не видя в них однако, ничего патологического. Взрослый опытный человек не принимает эти созерцания за восприятия наличной действительности, хотя выступают в сознании с каким-то оттенком рецептивности. Это объясняется, вероятно, тем, что такие воспоминания всплывают в сознании не по инициативе субъекта, а на основании возбуждения тех или иных центров головного мозга.