Чувство времени
Шрифт:
Он и вправду верит этим сказкам? Считает, что какой-то пират может управлять морскими змеями? Уж не его ли он искал в своем плавании? Возможно, и его тоже. Сперва, когда фантом начал этот разговор, я подумал, Мархар рассказывает про себя, но теперь мне было очевидно, что он просто пересказывает одну из тысяч портовых баек.
— Теперь пират погиб? — уточнил я.
— Говорят, бесславно, как любая живая тварь, — Мархар пожал плечами. — Так говорили в таверне и превозносили какого-то молодого торговца,
— Один сделал то, что не сделали другие? И как же ему посчастливилось найти этого пирата, если ты столько плавал и так его не встретил…
Фантом похлопал меня по плечу, будто одобряя, и отвернулся от воды.
— Мне кажется, торговец распустил слух, что везет рабов на Тур.
— Ты бы сделал также?
— Если бы у меня возникла такая необходимость, возможно, — теперь я вовсе не видел лица фантома. Голос его оставался таким же спокойным. — У Ашега везде были свои уши, и он неизменно выбирал корабль с большим количеством людей на борту, чтобы пролить как можно больше крови. Похоже, это сработало.
Ализ Ату, так зовут того торговца на архипелаге.
— И что же, он взял на борт воинов?..
— Выкупил лучших рабов, сильных мужчин и женщин, что дрались с медведями на торговых площадях для утехи людей. Когда на горизонте торговец увидел флаг с костями и чайкой, рабы были освобождены. Он раздал им оружие, пообещав свободу и в трофеи — взятый на абордаж корабль.
— И нет яростнее человека, чем тот, кто сражается за свою свободу, — процитировал я слова известного на материке мудреца.
— Того, — подхватил Мархар, — чей путь должен был уводить во мрак безысходности. Именно так. Те рабы наверняка были обучены бою в неравных условиях, и оказались на высоте. Поняв, что все кончено, Ашег поджег свой корабль и принялся убивать своих же матросов подлыми ударами в спины. А потом успел вскрыть себе горло, боясь, что его возьмут живым. Ализ Ату свое слово сдержал, отпустил людей и выплатил им подъемные, хотя с корабля пирата им не досталось толком ничего.
И без перехода:
— Демиан, иди за мной. Спать будешь в моей каюте.
— Зачем торговец так рисковал? — не шелохнувшись, спросил я.
— Ради славы, я думаю. Его дела, должно быть, пошли в гору с тех пор. Или ради награды, которую объявил архипелаг, и которая составила значительную сумму, ведь он привез на берег голову Ашега. Или… ради сокровищ пирата.
— Или это и есть сам пират, который решил вернуться на землю, — усмехнулся я своему дикому предположению. — Ведь никто не мог сказать, как выглядит Ашег на самом деле, как же вышло, что этому юноше поверили?
— Не знаю, — хмыкнул Мархар. — Таверны, и все это конечно слухи один краше другого. Выпьешь со мной?
— Конечно, — согласился я, чувствуя нечто давно забытое — эхо той дружбы,
— А ты, — сказал Мархар тихо, наклонившись над Гевором, — помни, что всегда есть черта, за которую нельзя совать свой нос. Совершая некоторые поступки, ты поступаешь неумно. Будь благодарен, что жив. Я бы убил тебя на месте, хотя и понимаю, что Демиан поступает хитрее. Ты всего лишь истязал его болью, но он мучает тебя своей щедростью и благородством. Кто знает, что окажется хуже.
Разогнувшись, фантом спустился по трапу и, следуя за ним, я удивлялся, как мягко он ступает по ступеням своего корабля. Будто крадется. Так он прокрался мимо подвешенных под потолком гамаков со спящими моряками, мимо бочек, притянутых канатами и прибитых гвоздями к палубе, мимо темных бортов, от которых тянуло плесенью и, отперев низку дверь в переборке, жестом пригласил меня войти.
Здесь слабо трепетал небольшой фитилек под мутноватым стеклом и, зажигая в каюте второй фонарь, Мархар молчал. Потом, внезапно повернувшись, задал мне обескураживающе строгий вопрос:
— Что это было, Демиан?
Я пошатнулся от того, что корабль взбрыкнул на волне, и, опершись о стол ладонью, случайно надорвал край карты, приколотой к столу булавками.
— А на что это было похоже? — уточнил я, осторожно присаживаясь на узкую койку, чтобы еще что-нибудь не испортить.
— На самодурство, — отозвался фантом. — И отсутствие самообладания! Я понимаю, что ты имеешь на него свои виды, но если островитянин тебе не по зубам, если не можешь с этим справиться, просто сбрось его за борт и забудь об этом. Можешь утешить себя тем, что мы ушли недостаточно далеко от берега и у него даже будет неплохой шанс выжить.
— Очень смешно, — проворчал я.
— Все твои терзания сейчас — надуманные, Демиан, — Мархар достал бутыль и две кружки. — Ты смешон в своих сомнениях. Но на самом деле я встрял не к месту. Что бы ты ни делал — делай это, не слушай меня. Ты тот, кто ты есть, и плевать, что говорят или думают другие. Я, Мастер. На самом деле у тебя есть долг только перед самим собой.
— Сливовое вино? — я принюхался к запаху, вытекшему из открытой фантомом бутыли.
— Сливовица, она крепче. Тебе должно помочь.
— Сейчас — быть может, но завтра с него мне будет худо.
— Будет даже хуже, чем ты думаешь, — «утешил» меня Мархар. — К такому ты не привычен, к жизни среди простых матросов на корабле, провонявшем рыбой и потом. И моя Эстолла при этом образец чистоты. Завтра качка усилится, эта шхуна похожа на челнок неумелой ткачихи.
— Мы поправим и ветер и волны, — я усмехнулся, чувствуя непринужденность. Здесь и вправду воняло, а переборки надвинулись так близко, что давили на бока, но мне все равно стало легче.