Чувство времени
Шрифт:
Маг покосился на мою кисть, потом кивнул.
— Он сковывает тебя, это точно. Думаю, когда взойдем на корабль, я немного поговорю с этим Гевором, и он уберет свои грязные письмена с твоей кожи.
— Пока не стоит, — будто бы отказался я, — вместе с ними разрушится то, что они сделали.
— Уже поздно, Мас, тебе пора спать…
Этот тихий голос заставил меня задохнуться, в нем было столько тепла и заботы, что в висках у меня застучала кровь. К нам подошел Ален, ведя Марику за руку.
— Помолчи, — резко, будто желая ударить девушку, отрезал маг, но вышло так, будто он ударил меня. Чтобы не свалиться со скамейки, я поставил
— Они собирают лошадей и свитки для тебя. Гевору нужно взять свои вещи и травы, — сообщил юноша тихо, обращаясь ко мне.
И вправду суета нарастала. То тут, то там в саду зажигались плошки с огнем, и тьма медленно отступала. Мимо бегали мальчишки с лампами, поджигая уличные светильники, но я не хотел света.
— Тебе плохо? — встревожился Ален. Сегодня он было особенно невыносим. — Эта Лааль что-то сделала с тобой? Я же говорил, что им нельзя доверять!
Холодная, совершенно ледяная рука Мастера легла мне на шею, я дернулся от неожиданности.
— Спокойно, у тебя жар. Твое тело еще ничего не понимает, так что не требуй от него слишком многого. Думаю, это пройдет. Жар, истощение и усталость.
— Да-да, — вяло согласился я, отвернувшись, потому что Марика подсела к Мастеру, прижимаясь к его плечу. Маг получил то, в чем у него не было необходимости, и старался этого не замечать, сейчас отвергая саму мысль о том, что ему придется распорядиться этим неожиданным богатством. Уверен, он чувствовал себя так же неловко, как и я. Мы оба чувствовали себя дураками.
Из кустов выскочил запыхавшийся мальчик, упал на колени и наклонил голову.
— Что? — резко повернулся Ален.
— Ваши лошади готовы, — сообщил он и, подскочив, унесся к воротам.
— И нам пора восвояси, ни минуты лишней не проведу здесь, — сообщил я и поднялся.
Крайний срок мы пропустили, но Эстолла не ушла. Шива не бросил бы нас на произвол судьбы, и Мархар оказался его же породы. Лошадей пришлось оставить под скалами и продолжать дальнейший путь пешком в неверном свете маленьких огоньков, зажженных Мастером для тех, кто не способен был видеть в темноте. Дорогу указывал Ален и он же первым заметил наблюдателя, который затаился на склоне между камней и сейчас подавал на воду знаки, прикрывая ладонью горящий фонарь. Он зажег его только удостоверившись, что мы те, кто ему нужен. Я не знал этого человека, но Ален говорил с ним уверенно, и было видно, что они уже встречались.
— Вот это да, — тихо подивился Гевор, — никогда бы не подумал, что рифовая бухта может пустить в себя корабль, здесь сплошные подводные изгибы, через которые даже рыбаки не ходят. Не забросишь сети и нет моллюсков…
Потом под берегом ударили в воду весла, зашуршал песок: лодка вышла забрать нас на борт. Места тут оказалось не так уж и много, потому нам пришлось держать все тюки на коленях. Гевор не расставался со своим сундучком, окованным золотыми планками, в котором лежало сердце водяного змея. Он также прихватил с собой два свертка трав, сказав, что на них на материке большой спрос. Дурманы, я так думаю. Ален вызвался помочь их нести, а Мастер забрал у меня сумку со свитками, сложенными аккуратными связками. Лааль, верная своему слову, собрала мне кое-что о тех временах, когда ее праматерь убила водяного змея. Гевор было заикнулся о том, чтобы взять на борт служанок для увеселения, но Ален отверг эту идею: Эстолла была небольшим
Вскоре я смог увидеть и сам корабль — он медленно вырастал перед нами, но совсем не производил впечатления. После плавания на Бегущей, это низко посаженное суденышко казалось маленьким и ненадежным.
Фантом встретил нас сдержано и сразу отвел меня и Гевора в свою каюту, объяснив, что, по сути, это единственное закрытое помещение на корабле, кроме трюмов. Сундучок с реликвией отправился в рундук капитана для больше сохранности. Вообще, Мархар оживился, узнав про сердце, но взгляды, которые он бросал на Мастера, казались мне недружелюбными. Напряженная атмосфера завладела кораблем, мы были чужаками, и экипаж Эстоллы отнесся к нам с недоверием. Потом стало не до этого, подняли паруса и повели корабль прочь, стараясь не посадить его на коралловые нагромождения, почти неразличимые под густой черной водой. Как Мархар мог столь виртуозно и точно управлять своим кораблем, для нас так и осталось загадкой.
Пока мы были под прикрытием мыса, корабль шел плавно, но стоило ему попасть под ветер и его начало качать как припадочного. Я стоял у левого борта, глядя, как черный силуэт Гуранатана, смягченный ночью, медленно отдаляется от меня и надеялся, что вместе с расстоянием, растущим между нами, ослабнет то гнетущее чувство, которое я испытывал к замкнутым темным клетушкам, полным запаха плесени.
Подошедший ко мне Гевор взялся за канаты и внезапно спросил:
— Как ты можешь так?
— Как так? — уточнил я бездумно.
— Не держать зла. Ты будто воплощение богини Милосердия, в чьей душе нет места ненависти. После того, что делали с тобой я и Лааль, ты…
Он запнулся, считая, что сказал достаточно.
— Я ведь знаю, почему ты не остался внизу, хотя должен едва держаться на ногах, — зачем-то сказал он, немного выждав, будто бы и я сам не знал этого, а он пытался мне что-то доказать. Но то, что он сказал дальше, и вовсе вывело меня из равновесия: — Ты боишься смотреть на нее, Демиан, а она там, внизу, ведь на Эстолле негде спрятаться. Послушай, ты должен решиться на что-то, ведь теперь день за днем ты будешь видеть ее.
Я посмотрел на Гевора вопросительно.
— Я же вижу твой страх, — будто извиняясь, сказал он. — Как бы ты глубоко его не прятал, я научился различать его…
— Опасное знание, — предупредил я мага земли.
— Кто бы сомневался, — тихо засмеялся Гевор. — Тебе придется держать меня поближе к себе.
— Или убить, — предложил я.
Он едва заметно пожал плечами.
— Все равно не понимаю.
— Чего ты хочешь от меня? — разозлился я. — Мне казалось, заставлять меня говорить и выслушивать, это всего лишь работа, которую тебе навязала Лааль.
— Ах, — будто бы с облегчением заметил Гевор, — все-таки она есть. Ненависть.
— Ну, если тебе так и вправду проще, — сдался я. — Прикажешь взять раскаленный прут и доказать, что я способен отомстить? Могу еще приказать раз за разом пропускать тебя под килем, чтобы ты вдоволь наглотался воды.
Мне показалось, что Гевор побледнел. Странно, он сам нарывался на грубость, но я чем-то умудрился напугать его.
— Ни один человек в здравом уме не попросит этого, — как-то хрипло возразил он. — Хочу понять, куда ты все это дел. Неужели возможно такое состояние разума, чтобы не терять равновесия?