Чувство времени
Шрифт:
Над головами звучали короткие команды, матросы опускали паруса.
— Это началось давно, — нехотя сообщил Мархар. — Всему виной волны, даже едва ощутимая рябь вырывает из меня куски и развеивает их. На месте их остается пустота. Я умираю. Часть за частью теряю себя и умираю…
— Постой, разве также было раньше? — с тревогой спросил Мастер, который быстрее меня понял, о чем вообще идет речь. — Когда время захватывало мой мир, когда перетекало от людей и драконов к другим фантомом, это походило на бурю…
— Да, времени вокруг было разлито много, и оно
Я вспомнил отголоски наркотического дыма, наполнявшего подвал, где мне посчастливилось найти Шиву в том, другом, уже разрушенном мире. Безусловно, дурманы притупляют страх и помогают смириться с потерей, и он прятался там от самого себя, в этом не было сомнений. От себя и себе подобных.
— Ты зря думаешь, Мастер, — продолжал Мархар, — что я скрывал от вас это. Северный прекрасно осведомлен о моих трудностях в прошлом, почему, думаешь, уже тогда он всегда обращался ко мне? Да потому что я первый чувствую время! Прежде, чем верить кому-то, он всегда спрашивал меня.
— Да? — я едва сдерживал ярость и, думаю, Мастер был со мной солидарен: — И почему мы тогда здесь?
— Потому что ничего нельзя было изменить, — равнодушно ответил Мархар. — Все произошло слишком уж быстро. Никто никогда не узнает, кто на самом деле разрушил границу, но она осыпалась в одно мгновение. Вот еще совсем недавно Северный гонялся за фантомом… и вот уже время здесь, прямо перед нашими носами.
— Почему Северный не посадил тебя на цепь в подземелье Форта? — мысли Мастера развивались явно по другому пути.
— Слишком долго все было спокойно. У нас всегда было много времени, — похоже, вопрос мага ничуть не покоробил Мархара. — Он держал меня под рукой, да, но чем дольше мы жили, тем меньше спешки проявляли. Ничего не предвещало беды! Появлялись капли, и я сообщал об этом Северному. Тогда вы находили их и уничтожали.
— И почему ты исчез в этом мире?
— Потому что я опустел, — теперь фантом казался мне вовсе неживым. — Вам меня никогда не понять. Теперь я разрушаюсь все стремительнее, и если раньше колебания струн почти не затрагивали меня, теперь они всякий раз отрубают от меня часть. Мне нужна была защита, и я нашел упоминание, что сердце водяного змея способно соединить то, что разрушено. Если этого нет, если все это лишь сказки, я могу… — он осекся, а потом сказал твердо: — Я могу, слышите?
— Тихо, — мягко успокоил я Мархара, который посмотрел на меня удивленно и с легким сожалением. Он думал, я не понимаю. — Мы знаем, что ты можешь забирать жизни, чтобы наполниться, но не делаешь этого. И мы верим тебе. Если ты забыл, мой дракон нес тебя через пустоши на своей спине, прекрасно зная, что твое прикосновение способно его убить.
— Ты ему приказал… — голос фантом был совсем тихим.
— Приказал? — усмехнулся Мастер. — Да кто он такой, чтобы приказывать древнему? Я всегда считал, Мрак многое ему позволяет, но дело
— Потерять разум. Что, если наступит такой момент, и я вновь превращусь в нечто, жаждущее лишь времени? Тогда, Мастер, все твои слова, все твои обвинения будут пророческими, а твое благородство станет ошибкой. Убить, меня стоит убить, — он тяжело вздохнул.
— Давай-ка ты расскажешь все до конца? — предложил я, чтобы отвлечь фантома от неприятных мыслей. — Ты добрался до тех островов и видел кости…
— Да, конечно, — фантом помедлил. — Огромные, они действительно огромные. Но там были только кости, черви сожрали его сердце, как и все остальные внутренности. Мы бродили там неделями, мы перекопали весь остров целиком, но нашли только песок. Даже раковин не было там. Они — всего лишь груда мяса, мышц и костей.
— Думаю, не совсем так, — медленно возразил я и посмотрел на Мастера. — Когда-то, говоря с Лааль, я решил, что сердце водяного змея, это аллегория, но, находясь в подземелье невольно обретаешь много времени на раздумья, — я потер висок, на котором едва ощутимо бугрился старый шрам от рукояти ножа Мастера. — Мне раз за разом вспоминалось наше противоборство с водяным змеем, и я могу с уверенностью сказать, что в нем есть что-то, что может стать вместилищем для памяти, жизни или души. В нем было что-то твердое, если можно так сказать.
Меня крайне смущает то, что я принял этот кристалл за нечто большее. Когда Лааль передала нам сундучок, я даже смотреть не стал, уверенный, что это то, что нам нужно. Он тоже твердый, этот кристалл, из него исходит какое-то дыхание, — я покосился на лежащий на столе минерал.
— Что ты мог чувствовать, опустошенный этими грязными колдунами Тура? — презрительно сказал Мастер. — Надо было смотреть и проверять. От кристалла, от любого, будь то камень столь сложной структуры или простой осколок, исходит дуновение силы, вот что ты учуял, вот и все.
— Я убил водяного змея, Мастер, — сказал я насмешливо, — мы найдем то место.
— Как ты собираешься найти его на ровной морской глади? — казалось, та надежда, что я хотел зародить в сердце фантома, так и не проросла.
— Я хорошо разглядывал карты и звезды, когда пытался вывести Бегущую к Туру, — отозвался я.
— Даже если ты ткнешь в точку на карте и попадешь пальцем в небо, мы никогда не найдем того места, Демиан, — возразил Мархар. — Мили и мили ровной воды. Даже утеряв в пруду любимое кольцо, ты будешь нырять бесконечно, но ил не отдаст его. И это, точно зная место.
— Я — нет, — напомнил я.
— Сравнение уместно, — возразил Мастер, — потому что ты толком не знаешь, что искать. Свое любимое кольцо ты найдешь, а сердце? Ты уверен, что от него исходят какие-то нити?
— Уверен.
— Ну, хорошо, — сдался Мархар. — Пусть мы найдем это место, если нам очень повезет… но какова глубина, Демиан? А течение? Нет, ты совершенно не знаешь что искать, Высшие тебя побери! А как же морские змеи? Встреча с таким закончится нашей смертью, я не питаю иллюзий.