Чувство времени
Шрифт:
— У нас мало времени, — Мастер скривился, потому что двоякий смысл этих слов был страшен. — Не мне тебе объяснять, как важно для нас сделать все необходимое как можно скорее…
— Что-то случилось, пока меня не было?
— Ничего важного, — маг отвернулся.
— Тогда мне не интересно, — я развернулся и, хромая, побрел вверх по лестнице. Я бы поторопился, но опасался, что Мастер примет мою спешку за бегство. Маг на секунду задержался у двери и последовал за мной, бесцеремонно прошел в комнату и присел на край кресла, вглядевшись в подернутые пеплом угли. От них все еще шло ощутимое тепло.
Впрочем, Мастер давно уже мне не мешал. Он частенько приходил без приглашения,
Я разделся и, подхватив льняное полотенце, вознамерившись пойти принять ванну, когда маг вдруг сказал:
— Твой парень, Ален, он не соврал.
— Он не мой, — резковато отозвался я.
— Тем не менее, ты спас одну жизнь. Сын фермера и вправду издевался над бедной девушкой.
— Что же с ним будет? — вздохнул я, понимая, что придется дослушать историю до конца.
— Рынца все равно требует для раба ссылки в рудники, ведь он нарушил закон о неприкосновенности жителей Форта…
— Я о Фаране, — прервал я мага, заставив посмотреть на себя. В глазах Мастера было раздражение.
— Что ты хочешь услышать от меня, Демиан? Что его повесят?
— Вы сами взращиваете беззаконие и жестокость, — отозвался я. — Выгоните его хотя бы…
— Можешь заняться этим по возвращении, — отрезал Мастер. — Может быть, удастся вырвать и раба из рук палача…
— Я возьму Алена с собой на Бегущую, — согласился я. — Будет прислуживать мне, хотя у меня нет никакой нужды в служках. Для Рынцы пусть это выглядит по-другому: мальчишка откуда-то понимает в мореходстве, и это вполне достойный повод, чтобы забрать его, не вызвав ненужной ряби на воде.
— Ален вырос в рыбацкой деревне, — подсказал Мастер. — И ты прав, это блестящее решение. Что ты видел внизу?
Вопрос был задан с такими напором и быстротой, что я чуть было по инерции не ответил на него. Все же ловко Мастер научился мною манипулировать, с ним всегда приходится держать ухо востро.
— Мы встретимся на Бегущей через час, — сказал я, выдержав короткую паузу. — Мне нужно помыться, и отдохнуть. Если не считаешь зазорным, разожги огонь. Я бы выпил чашечку чая, чтобы успокоить мысли.
— Не знаю, как ты это сделал, — Мастер принялся бросать дрова в закопченное жерло камина, — но я рад твоему благополучию. Иди, намывайся, тем более что в ближайшие дни с пресной водой будут трудности, да и нагреть большой объем морской воды для помывки будет проблематично. Это слишком дорогое удовольствие.
Я вздохнул. Сейчас это меня волновало меньше всего.
— Ты, надеюсь, понимаешь, что мы покидаем материк в самый неподходящий момент? — уже с порога спросил я.
— За делами здесь приглядят, — ответил Мастер равнодушно. — По счастливому стечению обстоятельств ты выложил все, что нужно, и теперь Северный займется этим сам. Морские змеи, Демиан, вот что сейчас важно для тебя, сосредоточься на этом.
Я был не согласен! Драконьи кости, я чуть не швырнул полотенце себе под ноги в бессмысленном проявлении протеста, но сдержался. Ведьма, практикующая древние горские техники, способная обмануть иллюзией мага, жизнь, текущая вспять, магия времени. Все это было во сто крат важнее, чем какие-то водяные твари, скользящие под морской гладью. Да как они не понимают?!
Но я не находил в себе слов убеждения. Никогда не находил.
Запах порта оказался даже хуже, чем мне помнилось. Верно, к этому невозможно привыкнуть, если не бываешь тут каждый день. Удушливый коктейль из нечистот, свежей и коптящейся рыбы смешивался с запахами прогорклого масла и плесени, просыпанных пряностей и пролитого вина. Тяжелый дух немытых, потных тел забивал нос.
Я впервые
К докам вел ухоженный, прорытый несколько лет назад широкий канал, по которому подвозили материалы и спускали на воду построенные корабли. Но теперь я прошел мимо дешевых пивнушек, у которых частенько можно увидеть пьяных, дремлющих на земле прямо под стеной матросов, которым не нашлось место в таверне; мимо складов и хранилищ, мимо увеселительного дома, где на крыльце дежурила аляповато раскрашенная и, на мой взгляд, не очень чистая девица с всклокоченными волосами и вызывающим взглядом, к причалам и пирсам, к набережной и торговой площади. Здесь не утихала суета, ржали, переминаясь с ноги на ногу, лошади, обиженно мычали волы, жалуясь на злую судьбу, заставляющую их таскать непомерные грузы. Бойкие торговые дети сновали в толпе, предлагая орехи в меду, брагу, воду или молоко.
Я прошел по пирсу, глядя в сторону горизонта. Бегущую было невозможно спутать с другим кораблем, она разительно отличалась от грузовых судов, стоящих на рейде. Мощное трехмачтовое судно с высоким баком угрожало своим врагам двумя рядами пушечных портов.
По возносящимся на умопомрачительную высоту мачтам, похожие с берега на муравьев, сновали матросы, в который уже раз проверяя крепления канатов.
Для такого крупного корабля бухта порта была мелковата в отлив, и Бегущей приходилось стоять в отдалении от мели. Виной всему были особенности побережья Инуара, в основном своем имеющего изломанную, приподнятую над водой скалистую линию с суровыми волнами, разбивающими о прибрежные, обрушившиеся в воду скалы, любые суденышки, рискнувшие подойти достаточно близко к берегу. Главная бухта же наоборот представляла собой врезавшуюся в сушу длинную дугу с плавным, неторопливо опускающимся дном, непригодным для крупнотоннажных судов.
Я поежился под пронзительным дуновением ветра, поправил заплечный мешок с кое-какими вещами. Рядом со мной натужно закашлялся престарелый рыбак — весеннее дыхание моря ему тоже было не по нутру. Старик сидел на ящике и, ловко орудуя инструментом, чинил порванную сеть.
Я мимолетом пожелал ему здоровья, и старик вздохнул с видимым облегчением, так и не поняв, что произошло.
Порт жил своей собственной, мало знакомой мне жизнью. По берегу вдоль моря сновали дети, переворачивая камни и сдирая с них ракушки; выгоняли из норок съедобных рачков и собирали выброшенные на берег водоросли и плавник. Водоросли шли в пищу, из них готовили гарниры к блюдам и приправы; подтухшие побеги были хорошим удобрением, а высушенные — топливом.
По гладкой воде бухты скользили легкие парусные лодки рыбаков; кто-то только подвозил рыбу, кто-то уже продал свой улов и отчаливал. Разгружались товары, и крепкие, привычные к тяжелой работе мужчины с обветренными после долгой зимы лицами, выгружали на причалы объемные тюки и ящики, выкатывали бочонки и бочки.
— Эй, посторонись! — прокричали из-за спины, сопроводив «просьбу» парой крепких словечек, и я отшатнулся, потому что ждать, когда я уберусь с дороги, никто не собирался. Здесь никому не было дела до уважения, до титулов и статусов. Двое крепышей с вздувшимися на руках мышцами, катили к лодке бочонок, окованный медными кольцами. Докатив до края пирса свой груз, они сноровисто накинули на него петли веревок и спустили вниз прямиком в покачивающуюся между сваями лодку.