Чувствую себя как дома
Шрифт:
Воспоминания нападают, как только я оказываюсь на пороге. Время, когда мы с мальчиками забрали её в дом с призраками. Когда забирал её в наш домик на длинные каникулы. Когда она учила их на кухне не просто готовить, а как испечь пирог, только чтобы они тайно помогли мне позвать её на свидание. Вечер, когда я забрал её на наш первый обед, после которого мы сидели на покрывале у озера и смотрели на звёзды.
Чувство, когда её розовый пальчик всегда соединяется с моим, когда мы рядом. Или первый раз, когда мои губы дотронулись до неё именно тут, где я сейчас стою.
Я знал, что пламя между нами будет ярко светить. Наш первый поцелуй только подтвердил это. Мои губы дотронулись до неё, и я чувствовал, как зарождается пламя. И долголетие того, что мы начали.
И когда я вошёл через эту дверь, держа в руках пакет из аптеки, забитый тестами на беременность и бутылками с водой, ведя её за собой. Я знал, что она беременна. В моей голове не было ни капли сомнений. И я не был ни капли расстроен. И тогда и всё ещё сейчас у меня кружится голова при мысли, что она носит моего ребёнка. Так почему я не могу забыть всё это?
Я сгибаюсь, чувствуя, как эмоции переполняют моё сердце.
Моя любовь.
Мой ребёнок.
Моё будущее сидит в этом доме.
Без неё моё сердце разрывается на куски.
Она не заслуживает того, что я ей сказал.
Она не заслуживает сомнений, которые я показал.
Я не заслуживаю быть уничтоженным ядовитой ложью Хизер.
Это нечестно по отношению ко всем нам. И мальчикам.
Собирая волю в кулак, я подношу руку, чтобы постучать. Я планирую умолять её, чтобы она простила меня. Чтобы поняла, что моя голова не соображала, и я слепо шёл куда-то.
Как только мой кулак достиг двери, свет в доме выключается. В доме и в моём сердце. Я опускаю руку, раздумывая, должен ли я всё равно постучать или уйти. Я зол, что так быстро потерял храбрость. За то, что сомневаюсь в себе. Опустив голову, я сажусь на верхнюю ступень.
– Чёрт возьми, – шепчу я в воздух.
Поставив локти на колени, я провожу рукой по волосам и соединяю пальцы на затылке.
Моё горло сжимается, когда я пытаюсь вдохнуть.
Один раз.
Дважды.
Трижды.
Что я буду делать? Жизнь не должна быть такой сложной. Сейчас она как в эпизоде Джерри Спригера.
– Расскажи, Энди, что привело тебя сюда сегодня?
– Ох, Джерри. Видишь ли, моя жена изменяла мне, бросила меня и сыновей, не оглядываясь назад, что не взбесило меня так, как то, что умерший муж моей вынашивающей-моего-ребёнка-девушки имел интрижку с моей бывшей женой. Она годами знала об этом и ничего мне не сказала.
Почему я так вцепился в факт, что она утаила это от меня?
Почему был таким придурком, когда она сказала? Вместо того чтобы выслушать её и разобраться, как двигаться дальше.
Я действительно хочу так жить? Найти способ жить без Кристины рядом со мной в кровати, в моей жизни, и она будет ничем более, чем мать моего ребёнка? Почему я всё ещё медлю?
Решение, которое я принял, когда обнаружил, что она знала о неверности Хизер многие годы и обвинения,
Но ещё я понимаю, что она заслуживает большего, чем то, что я приеду в ночи, умоляя ее о прощении.
Я облажался и должен заплатить за это.
Искупить вину.
Она заслуживает этого.
И я знаю, что сделать, чтобы доказать, что я согласен на всё.
Только надеюсь, что не слишком опоздал.
Глава 34
Энди
Я очень хорошо помню, как Гарди попал в беду после того, как набил морду Доусону из-за его нападения на Бри. Тогда казалось, что мир на несколько мгновений остановился, и всё было неправильным. А он даже не мой ребёнок. И теперь, после того, как я лучше узнал Бри, я чертовски благодарен Гарди за то, что он сделал это. Но я больше всего запомнил слова Барретта о том, что это был самый ужасный звонок, который они когда-либо себе представляли. Их сын был привезен в полицейский участок. Потому что подрался.
И хотя Аидан не в тюрьме, спасибо небо, ведь ему всего четырнадцать, звонок, из которого я узнал, что он подрался и сидит около кабинета директора, тоже не очень весёлый.
Я вхожу в офис, и секретарь указывает на кабинет директора. Дверь закрыта не до конца и я вижу Аидана, сидящего на кресле, откинув голову на стену за ним. Секретарь дарит мне симпатизирующий взгляд, и я один раз киваю, прежде чем войти в дверь. Всё это - не то, что я ожидал от сегодняшнего дня. Я собирался умолять Кристину о прощении, надеясь, что она поймёт мой временный приступ безумия, примет мои извинения и после 24-х часового занятия сексом мы все будем жить долго и счастливо.
Но вместо этого…
Я дважды стучу, хотя дверь приоткрыта.
– Входите, – говорит директор Мур угрюмо. – О, мистер Симсон. Спасибо, что пришли.
Я киваю и сглатываю. Я не был плохим ребенком, но несколько раз оказывался в кабинете директора. И хотя сейчас в беде не я, это всё равно заставляет меня покрываться потом. Я тяжело сглатываю, смотря на Аидана, который вместо того, чтобы выглядеть испуганным, как я, выглядит рассерженным. Его подбитый глаз смотрит на человека, сидящего напротив. Около его носа засохшая кровь и очень заметный синяк около глаза.
Другой мальчик, который, как я понимаю, ответственный за то, что Аидан так выглядит, держит около щеки лёд и в целом также потрепан. Его взгляд как раз выдаёт страх. Его мама и папа, как я понимаю, сидят около него.
Я прочищаю горло и сажусь рядом с Аиданом, поставив локти на колени, перед тем как снова посмотреть на директора.
– Что происходит, мистер Мур?
Я понимаю, что могу называть его Патрик, учитывая, что мы оба - взрослые люди, но, как и говорил, кабинет директора заставляет меня нервничать.