Чувствую себя как дома

Ван Вик Дженнифер

Я открываю дверь и почти выпадаю из машины, потому что забыл отстегнуться. Я нажимаю кнопку и падаю на спину. Быстро встав и отряхнув пыль, я кидаю куртку в машину и иду.

Входная дверь открыта и злая Кристина появляется в проходе со скрещенными на груди руками. Она всё ещё в моей толстовке, и глупо это или нет, я принимаю это за хороший знак.

Она заведена, злится и просто прекрасна. Поразительно прекрасна.

Но её взгляд останавливает меня. Я дорожу своими яйцами, и мне кажется, что если сейчас возьму её в свои руки и поцелую, то останусь без них.

– Привет.

Она

поднимает одну бровь, и я ёрзаю на месте. Она молчит, а её ярко-зеленые глаза уставились в мои. Я прочищаю горло и делаю шаг к ней. Когда она не отходит, я снова принимаю это как хороший знак.

– Спасибо, что была там ради Аидана.

– Конечно. Я не собиралась бросать его только потому, что его отец придурок.

Хорошо. Она твёрдо вцепилась в свой гнев.

– Это многое значит для него. И… – я делаю паузу, невероятно сдерживая себя, чтобы не подняться и не обнять её.

– И?

– Для меня.

Я указываю на себя, как будто это поможет. Затем я развожу руки, надеясь, что она увидит прозрачность моих намерений.

– Это многое для меня значит. Что ты была там, как медведица накинулась на маму Престона, когда она намекнула, что он врёт.

– Кто-то должен был это сделать, – закатывает она глаза.

– Согласен.

– Что ты здесь делаешь, Энди? Мне кажется, ты уже сказал мне всё, что мог.

Я яро качаю головой, а моё сердце бешено бьётся в груди.

– Нет. Я сказал кучу херни, в которую не верю. Я был зол. Мне было больно. И страшно.

– Ты боялся? – она так восхитительно подняла бровь.

Я делаю ещё один шаг вперёд, когда вижу, что она немного расслабилась. Она всё ещё на крыльце. Я на дорожке перед ним.

– Чертовски, честно говоря.

– Из-за чего?

– Из-за тебя. Из-за нас. Из-за моих чувств к тебе. Они росли не медленно. Думаю, в тот день, когда я зашёл в Дримин Бинс, после увиденного с Хизер, я стал влюбляться. Потому ли, что нашёл человека, который понимает, через что я проходил или из-за чего-то большего. Хочу верить, что из-за чего-то большего.

Она кивает, как будто понимает, и это заставляет думать, что я могу забраться на Гималаи.

– Но больше всего мне было больно думать, что ты предала меня, хотя это была не ты. Когда я увидел Хизер с тем парнем? Я ничего не почувствовал. Нет. Я почувствовал отвращение. Но мне не было больно.

Я вижу, как её взгляд смягчился, но не жалостью.

– Мне было всё равно. Но маленькая мысль о том, что ты скрывала от меня эту информацию? Что ты, вероятно, всё это время обманывала меня, пока я безумно в тебя влюблялся? Было чувство, что я сломался.

– Но.

– Дай, пожалуйста, закончить, – мой голос тихий и умоляющий.

Она кивает и делает шаг вниз.

– Я люблю тебя. Больше, чем когда-либо любил Хизер. Но не это важно. Ты возродила во мне то, что, как я думал, давно умерло. Нет. Даже не так. Я даже не знал, что это есть во мне. Я думал, что люблю тебя, когда ты поехала с нами на каникулы, затем снова, когда ты спасла меня в населенном призраками доме. И опять, когда ты писала передо мной на эти палочки, чтобы доказать, что я прав. Но я влюбился в тебя с новой силой, когда ты заступилась за Аидана.

Когда сказала, что он твой. Когда ты игнорировала меня в той комнате, потому что ты была там не из-за меня. Пожалуйста, скажи, что я не слишком сильно облажался. Пожалуйста, скажи, что ты всё ещё моя. Что ты с нами. Что мы будем растить её вместе. Когда мы встретились, я был во тьме. Признаю это. Но ты зажгла в ней свет. Ты заставляешь всё в моей жизни светиться ярче.

Я делаю ещё один шаг вперёд, а она делает ещё один шаг вниз по лестнице. Она почти спустилась, но всё ещё выше меня. Что отлично. Мне нравится, что сейчас я смотрю на неё снизу вверх.

– Кристина. Не уходи. Пожалуйста. Я знаю, что должен хорошо поработать. Знаю, что не заслуживаю тебя, но умоляю дать мне шанс показать, чего всё-таки стою. Знаю, что сейчас просто прошу поверить мне на слово и, честно говоря, не могу ничего гарантировать. Но могу пообещать одну вещь. Я больше никогда так не поступлю. Никогда не заставлю сомневаться во мне или моей любви. Никогда не дам почувствовать, что ты - не самое лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Она крепко сжимает губы и кладет руку на живот. Я инстинктивно делаю то же самое. Он всё ещё небольшой. Мы не говорили о её беременности никому, кроме детей. Знаю, что наши друзья что-то подозревают. Она в последнее время не очень себя чувствовала.

– Ладно, может быть - одна из всего самого лучшего.

– Да? – её голос дрожит, по щекам текут слёзы, а на лице плавающая улыбка.

– Да, детка. Я так сильно тебя люблю.

– Я всё ещё зла на тебя.

– Эта красная прядь в твоих волосах делает тебя вспыльчивой, – улыбаюсь я, а она закусывает губу.

– Так дело в этом?

Я киваю.

– Абсолютно уверен.

– Энди, я серьёзно о том, что всё ещё злюсь.

– Вообще-то, ты сказала, что злилась. За десять секунд ты от полной ярости перешла к небольшому гневу. Думаю, это очко в мою пользу.

Она закатывает глаза, пока я улыбаюсь. Я чувствую каплю и смотрю на небо, которое темнеет, но это никак не влияет на моё настроение. Потому что она не отталкивает меня, и я чувствую, что могу снова завоевать её.

– Детка, пожалуйста, прости меня. Прости за слова, что ты предала меня. За то, что заставил чувствовать, что ты значишь меньше. За то, что заставил чувствовать, как будто я думаю о тебе как о Хизер. За всё. Я не могу жить без тебя. Я не говорю, что больше никогда не упаду. Но я не буду находиться внизу. Я всегда буду подниматься ради тебя.

– Энди.

– Пожалуйста, – умоляю я, уткнувшись лбом в её живот.

Я целую её в пупок и обнимаю за ноги.

– Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Пошёл проливной дождь, и я не знаю, слышит ли она меня, потому что я почти шепчу. Но продолжаю умолять. Я буду продолжать извиняться, пока она не скажет, что прощает. Пока не скажет, что всё ещё моя.

Она поднимает мою голову холодными от дождя пальцами с мокрыми волосами и струящейся по лицу тушью.

– Я всегда, Энди. Всегда прощу тебя. Мы ударились в барьер. Ты был придурком. Я знала, что ты одумаешься.