Чуж чуженин

Скворцова Ксения

Слегка поморщившись от боли, Ратмир мягко засмеялся и вдруг, вырвавшись из её хватки, быстро поймал Мстишины запястья, пригвождая их к постели.

Мстислава изумлённо распахнула глаза и встретилась с потемневшим взором княжича, который теперь нависал прямо над ней. Мстиша задохнулась от странного чувства: она знала, что это была игра, но ей нравилось ощущать власть Ратмира. Ей хотелось перечить, и вместе с тем она надеялась, что он одержит верх. Ратмир понимал, что она не потерпит плётки, но что, если то были просто слова? Что, если он был способен по-настоящему причинить ей страдание?

Княжна не верила

в это, но она не могла знать наверняка, и присутствие незримой опасности заставляло её колебаться на тонкой грани чувств, сладостной и терпкой.

Мстислава попробовала высвободиться, но Ратмир только усмехнулся и наклонился, оставив горячий поцелуй на её шее. Кожа, лишённая прикосновений, зудела, и Мстиша изогнулась, попытавшись дотронуться до его тела, но Ратмир отодвинулся, не позволяя ей достичь желаемого.

— Ах вот как! — прошептала девушка.

Разъярённая вероломством, Мстислава потянулась к жениху и впилась в его уста злым, бесстыдным поцелуем. Внутри неё клокотало пламя — страсть пополам с гневом, — и Мстиша терзала Ратмира в ответ, мучая и распаляя. Но стоило только ему сдаться под её напором и начать отвечать на ласку, как княжна отпрянула, с мстительным торжеством откидываясь обратно на подушки.

Ратмир угрожающе зашипел, и сердце Мстиславы ухнуло, когда он вклинил второе колено, разводя в стороны её бёдра. Мстиша почувствовала жар его тела и перестала дышать. Было больше не до забав. Ей стало страшно.

Должно быть, в глазах княжны отразился ужас, потому что Ратмир, мгновение до этого дразнящий и лукавый, посерьёзнел.

— Не бойся, — шепнул он и, выпустив из тисков её запястья, нежно погладил по щеке. Тень опасности, миг назад мелькнувшая в его взоре, исчезла без следа. — Не бойся, родная моя, — повторил княжич ещё ласковее, осеняя Мстишу ободряющей улыбкой.

Мстислава перевела дух, испытующе глядя в его блестящие глаза. Ратмир наклонился и потёрся носом об Мстишин нос.

— Верь мне, — проговорил он в её губы и поцеловал, вновь разжигая в Мстиславе замерший было огонь.

????????????

Мстиша проснулась от настойчивого стука. Не сразу поняв, где находится, она едва не подскочила, но рука Ратмира, лежавшая на её плече, успокаивающе сжалась, заставляя остаться у него на груди. Её распустившиеся волосы, кажется, были повсюду, обвивая их сплётшиеся тела, точно золотистые змеи.

Мстислава подняла недоумённый взгляд на Ратмира, но тут к стуку прибавилась речь:

— Гости беспокоятся, как здоровье.

Ратмир кисло улыбнулся и неверяще покачал головой.

— Княжич? — не унимался назойливый голос.

— Поди прочь, Хорт! — борясь со смехом, ответил Ратмир.

Из-за двери донеслось копошение и лошадиное всхрапывание, а потом снова послышались виноватые слова:

— Лучше ответь, княжич, всё одно — не отвяжутся. Ель или сосна?

Ратмир тяжело вздохнул и крикнул:

— Ель!

— Добрые вести! — радостно откликнулся воевода.

Звякнула сбруя, раздался короткий топот копыт и отдалённый возглас Хорта, возвещающий о свершившейся свадьбе. Тут же из терема грянул радостный гвалт ликующих голосов, зазвенели бубны, взвизгнули сурны, и Мстислава, ошеломлённая и растерянная, спрятала лицо на груди Ратмира. На груди своего мужа.

Мягко рассмеявшись, княжич погладил её по голове.

—

Это последнее, обещаю. Больше они от нас ничего не дождутся.

Мстиша оторвалась от Ратмира и встретилась с ним глазами. Он и раньше смотрел на неё с обожанием, но теперь в его взоре можно было купаться. Свершившееся уходящей ночью навсегда изменило их обоих, сплетя две жизни воедино. Мстиславе подумалось, что нынче они оказались трижды связаны кровью, и была благодарна Ратмиру за то, что он понимал её чувства и не собирался отдавать на поживу толпы. Вспомнился рассказ Стояны о её свадьбе, когда наутро при всём честном народе молодого стали спрашивать, ломал ли он лёд или топтал грязь, и Мстиша подумала, что не задумываясь ударила бы такого срамника, не посмотрев ни на чин, ни на лета.

— Разбудил он тебя, злодей? — с сожалением проговорил Ратмир, проводя большим пальцем по Мстишиным губам и следом целуя их.

Он поднялся с кровати и через миг вернулся с жареной курицей.

— Поешь хоть малость. — Княжич поставил блюдо прямо на постель.

Мстиша села, натягивая на себя одеяло, хотя, кажется, Ратмира нисколько не смущала его нагота. В предутреннем свете он выглядел иначе. Резкие тени исчезли, и если вчера всё казалось происходящим не наяву, то нынче Ратмир снова стал самим собой. Теперь Мстиша могла рассмотреть его тело, испещрённое вязью рубцов, украшенное россыпью родинок, красивое и сильное. Подумав, Мстислава позволила одеялу упасть, обнажая себя по пояс.

Ратмир опустился напротив и вложил ей в пальцы одну из подрумяненных ножек.

— Тяни, — весело велел княжич, и они с Мстиславой одновременно потащили курицу в разные стороны, разрывая мясо на части. Ратмирова доля оказалась больше, и он засмеялся, когда Мстиша попыталась пихнуть его в притворном гневе.

— Ничего не попишешь, мнебыть в семье главным, — всё ещё смеясь, проговорил Ратмир, отправляя в рот огромный кусок, — не я, судьба так распорядилась!

Мстислава прищурилась и покачала головой, следуя примеру мужа. Только сейчас она поняла, что её мучал нестерпимый голод. Огни давно погасли, а они жевали курицу, заедая её хлебом и запивая вчерашним мёдом, кормя друг друга, пачкаясь и дразнясь. Мстиша не заметила, как в какой-то миг кушанье осталось забыто, а смешливые забавы переросли в страстные поцелуи, и она снова оказалась в объятиях Ратмира. На сей раз всё было по-иному. Теперь Мстислава знала, чего ждать, и страха не было, как почти не было и боли. И когда всё кончилось, и она опять лежала на груди мужа, Мстиша чувствовала лишь сладостную усталость и безграничное счастье. Ратмир бездумно играл с её прядями, и княжна, из последних сил борясь со смыкающимися веками, лениво проводила пальцами по его влажной разгорячённой коже.

— Родная моя. Моя радость. Моя жизнь. — Он коснулся её щеки в обессиленном поцелуе. — Я научусь, — прошептал Ратмир, — научусь делать так, чтобы тебе было хорошо. Так же хорошо, как и мне с тобой.

Разве могло быть лучше? Мстислава улыбнулась, но уже не могла заставить себя держать глаза открытыми. Ей и так было хорошо, но сил, чтобы сказать ему об этом, не осталось. Она блаженно устроилась под рукой мужа, и его мерно стучащее сердце успокаивало лучше всякой колыбельной.

Мстиша скажет ему завтра. Теперь не было никакой спешки. Никаких тревог.