Чужак из ниоткуда 5
Шрифт:
— Шутка, — сказал робот-стюард. — Понимаю. Счастливой посадки всем.
И с прямой спиной удалился.
— А юмор? — спросил Быковский. — У них есть чувство юмора! Я ещё у ДЖЕДО заметил.
— Искины имеют дело с людьми, — сказал я. — А людям свойственно чувство юмора. И не только оно.
— Искины? — переспросил Сернан.
— Искусственный интеллект, сокращение. По-английски artificial intelligence или «эй-ай».
— Сам придумал?
— Тут и придумывать нечего, в гарадском такое же сокращение, тупо перенёс на русский и английский.
— Пусть будет искин, — сказал Быковский. —
— Очень может быть, — сказал я. — Идеи, как известно, носятся в воздухе.
— Хочешь сказать, искины перенимают чувства от нас?
— Или умело их имитируют, — сказал я. — На сей счёт между специалистами, которые занимаются ИИ, нет общего мнения.
— То есть, вы не знаете, есть ли у них чувства, но продолжаете иметь с ними дело? — изумился Быковский.
— Иногда, мне кажется, что даже у моей «шеви» [2] есть чувства, — сообщил Сернан. — Особенно, когда она не заводится. А иногда — нет. Но эти сомнения не мешают мне иметь с ней дело.
«Звезда Цейсана» летела над Гарадом по геоцентрической орбите.
По гарадоцентрической, поправил я себя, глядя вниз на планету из обзорного отсека.
Мощный циклон закручивал в спираль многоэтажный массив облаков на востоке Лур-Палларда, самого крупного материка.Блестела под солнцем стальная, с синим отливом, шкура Змеева океана, разделяющего Лур-Паллард от Лур-Гего — материка на юге. Змеевым его назвали из-за того, что на его южных островах водятся летающие змеи — горги, и сам океан формой напоминает такую змею.
«Звезда Цейсана» пересекала дневную сторону Гарада, обгоняя КЭС-1 — первую космическую энергостанцию, висящую на геостационарной орбите над экватором (я уже привычно перевёл гарадскую аббревиатуру на русский).
Гео — Земля по-гречески. Гарад в переводе на русский означает «остров». А как по-гречески «остров»? Не знаю. Может, спросить у корабельного искина? Вряд ли он знает, это ДЖЕДО надо спрашивать, а он остался на «Горном эхе».
Ерунда какая-то филологическая в голову лезет. Остров — это и есть земля, со всех сторон окружённая водой. В данном случае — космическим пространством. Кажется, когда-то я уже приходил к этому выводу. Значит, можно сказать «геоцентрическая», да здравствуют греки, и не фиг умничать понапрасну и забивать себе голову всякой чепухой.
Наверное, это от волнения, подумалось. Всё-таки волнуюсь, не без этого. Ещё бы не волноваться. Я — единственный человек в обитаемой вселенной, который возвращается домой после воскрешения в другом теле. Если не считать Христа. Но он, если верить Евангелию, был человеком только наполовину и воскрес в своём теле, хоть и обновлённом. Н-да, неожиданное сравнение, прости Господи, как сказала бы прабабушка Евдокия Павловна. Как там они в этом Хаджохе живут, надо бы навестить, когда вернусь.
Малыш по обыкновению висел рядом, и я даже немного позавидовал плазмоиду — ему было всё равно, где находиться. Хоть в глубинах родного Юпитера, где сила тяжести превышала земную в два с половиной раза, хоть в открытом космосе в невесомости, хоть здесь, на борту «Звезды Цейсана». Интересно, а как он перенёс нуль-пространство? Мы-то в анабиозных камерах лежали и видели сны, а он в реакторном отсеке прятался.
Я вышел в орно
— Ты как, Малыш?
— Всё хорошо. Это твоя планета?
— Да. Красивая. Почти как моя. Только маленькая.
Я засмеялся. Малыш тоже.
— Хотел тебя спросить.
– ?
— Что ты чувствовал там, на корабле, когда мы летели сюда?
Одиночество. Тоска по дому. Страх.
— Полёт был разным. Сначала мы летели, как сейчас, — я передал образ космической пустоты, наполненной звёздами. — Потом корабль прыгнул и попал в другое пространство. Не такое, как обычно.
— Я знаю. Серое Ничто. Туда мы уходим на время, когда умираем.
— Вы в это верите?
— Мы это знаем. Я тоже умер, потому что видел Серое Ничто. Умер, но оставался жив. Это было странно. Сон наяву.
— Как мало, оказывается, я о тебе знаю. Ты никогда не говорил, что вам нужно спать.
— Взрослые почти не спят. Редко. Дети чаще. Взрослые говорят, что во сне дети лучше растут.
— Взрослые говорят правду. Расскажи про Серое Ничто. Тебе было там страшно?
— Не страшно. Любопытно. Взрослые рассказывают, что после Серого Ничто мы оказываемся в Сияющем Мире. Там нет боли, смерти и страха. Там всем и всегда хорошо. Там — Он.
— Он?
— Он. Тот, кто создал всё. Он добрый, все любит и обо всех заботится. Так говорят взрослые.
Однако. Маленький плазмоид пересказывает мне концепцию Бога и Рая. Чудеса да и только. Впрочем, не большие чудеса, чем я уже видел.
— И что было дальше?
— Я думал, что умер, ждал, когда возникнет Сияющий Мир и появится Он. Ждал, ждал… Даже успел соскучиться. Но разговаривать и играть было не с кем. Поэтому я продолжал ждать. Потом снова появились звёзды. Сначала я подумал, что это и есть Сияющий Мир, но потом понял, что — нет, мир прежний, наш, обычный.
— Как ты это понял?
— В Сияющем Мире нет вас, людей. Наверное. А тут вы опять появились, такие же, как и были. И я был там же, в вашем корабле, за которым был то же пространство и звёзды… Только я не видел и не чувствовал дома, поэтому понял, что мы очень далеко от него.
— И тогда тебе опять стало страшно и одиноко?
— Да. Но потом появился ты, и мне стало уже не так одиноко. Спасибо тебе, ты хороший.
— Ты тоже хороший, Малыш. Я рад, что мы сейчас вместе.
Какое-то время мы молча смотрели на раскинувшийся под «Звездой Цейсана» Гарад.
Наверное, все кислородные планеты похожи друг на друга, подумал я и тут же вспомнил Цейсан, который в большей степени напоминал Марс, нежели Гарад или Землю.
Ладно, не все, согласился я сам с собой. Какие-то похожи на Цейсан. Те, где кислорода поменьше, а воды совсем мало.
— Внимание! — раздался из динамиков голос капитана. Одновременно завибрировал коммуникатор, принимая то же самое сообщение. — Через двадцать минут «Звезда Цейсана» начинает спуск на Гарад. Экипажу занять места, согласно штатному расписанию. Пассажирам вернуться в свои каюты, лечь в посадочные кресла и пристегнуться. Повторяю. Через двадцать минут «Звезда Цейсана» начинает спуск на Гарад. Экипажу занять места, согласно штатному расписанию. Пассажирам вернуться в свои каюты, лечь в посадочные кресла и пристегнуться.