ЧУЖАЯ АГОНИЯ Сборник научно-фантастических рассказов
Шрифт:
Я был обескуражен. Это все от долгого сна, подумал я. Я находился еще в том полудремотном состоянии, когда трудно отличить сон от реальности. Сара Фрей бесшумно вошла и положила на стол отчет. Я потянул руку, чтобы погладить ее ниже спины, а она чуть было из кожи не выскочила. Она выбежала из комнаты так быстро, что я не успел вымолвить ни слова.
Я взглянул на тетрадь, затем открыл ее и лениво перелистал страницы. Это моя работа? Веки мои были невероятно тяжелыми. Я уже было начал засыпать и тут увидел краем глаза более молодого себя, стоящего неподвижно в дверях и злобно глядящего на меня своими большими черными глазами. И в тот самый
ПОВИНОВЕНИЕ
Фредерик Браун
На крошечной планете далекой тусклой звезды, невидимой с Земли, на самом краю галактики, в пять раз более далекой, чем предел проникновения человечества в космос, находится статуя Землянина. Она огромна — целых десять дюймов в высоту, тонкой работы и сделана из драгоценного металла.
Насекомые ползают по ней…
Они выполняли обычное патрулирование в секторе 1534, в районе Собачьей звезды, за много парсеков от Солнца. Корабль был обычным двухместным разведчиком, всегда используемым при патрулировании за пределами Солнечной системы. Капитан Мэй и лейтенант Росс играли в шахматы, когда зазвучал сигнал тревоги.
— Отключи его, Дон, пока я не продумаю это до конца, — произнес капитан Мэй. Он даже не оторвал взгляда от шахматной доски, зная, что тревога не могла быть вызвана ничем иным, как пролетевшим мимо метеором. В этом секторе не было никаких кораблей. Человечество проникло в космос на тысячу парсеков, но так и не встретило иных форм жизни, достаточно разумных для общения, не говоря уже о строительстве космических кораблей.
Росс также не встал с места, но повернулся в своем кресле лицом к приборной доске и телеэкрану. Он мельком взглянул на экран и в изумлении раскрыл рот — корабль! Он сумел лишь сказать: «Кэп!», затем шахматная доска очутилась на полу, и Мэй уже смотрел через его плечо.
Он слышал дыхание Мэя, затем его голос:
— Огонь, Дон!
— Но это же лайнер класса «Рочестер»! Один из наших. Я не знаю, что он здесь делает, но мы не можем…
— Взгляни снова.
Дон Росс не мог взглянуть снова, поскольку и так не отрывал глаз от экрана, однако он внезапно увидел, что имел в виду Мэй. Это был почти «Рочестер», но не совсем. В нем было что-то чужое. Чужое? Это и был чужак — имитация «Рочестера». И руки Росса устремились к кнопке ведения огня еще до того, как он полностью осознал, что же произошло.
Держа палец на кнопке, он посмотрел на циферблаты дальнометра Пикара и прибора Монолда. Они показывали ноль.
Он выругался.
— Он запутывает нас, кэп. Мы не можем определить ни расстояния до него, ни размеров или массы!
Капитан Мэй медленно кивнул. Его лицо было бледно.
Где-то внутри головы Дона Росса появилась мысль: «Успокойтесь, люди. Мы не враги».
Росс повернул голову и изумленно уставился на Мэя. Тот произнес:
— Да, я тоже почувствовал. Телепатия.
Росс вновь выругался.
— Если они — телепаты…
— Огонь, Дон. Прямой наводкой.
Росс нажал кнопку. Экран заполнила яркая энергетическая вспышка, а когда она пошла на убыль, не было видно никаких обломков корабля.
Адмирал
— Мне не нужно, чтобы вы вновь пересказывали свой официальный отчет, Мэй, — сказал он. — Вас обоих обследовали психографом; мы извлекли из вашего сознания информацию о каждой минуте столкновения. Наши логики проанализировали ее. Вы здесь для того, чтобы понести наказание. Вы знаете меру наказания за неповиновение, капитан Мэй.
— Да, сэр, — с трудом произнес Мэй.
— Каково же оно?
— Смертная казнь, сэр.
— А какой приказ вы нарушили?
— Общий приказ 13–90, раздел 12, пункт 4-А. Любой земной корабль, военный или какой-либо другой, должен немедленно, без предупреждения уничтожить при встрече любой инопланетный корабль. В случае неудачи он должен направиться в открытый космос в направлении, прямо противоположном Земле, и продолжать полет до тех пор, пока не кончится топливо.
— А зачем это надо, капитан? Я спрашиваю лишь для того, чтобы выяснить, знаете ли вы. Впрочем, сейчас неважно и даже неуместно выяснять, понимаете вы или нет, на чем основывается любое постановление.
— Да, сэр. Для того чтобы инопланетный корабль не смог последовать за ним к Солнцу и, тем самым, определить местоположение Земли.
— Тем не менее, вы нарушили это правило, капитан. Вы не были уверены, что уничтожили чужака. Что вы скажете в свое оправдание?
— Мы не думали, что это необходимо, сэр. Инопланетный корабль не проявлял признаков враждебности. Кроме того, сэр, они, должно быть, уже знают, откуда мы: они обращались к нам «люди».
— Ерунда! Телепатическое сообщение передавалось из инопланетного ума, но было получено вашими мозгами. Ваше сознание автоматически перевело послание. Вовсе необязательно, что они знают ваше происхождение или то, что вы являетесь людьми.
Лейтенант Росс не имел права вмешиваться в разговор, но все же не удержался от вопроса:
— Значит, сэр, имеются сомнения в их дружелюбии?
Адмирал фыркнул.
— Где вы обучались, лейтенант? Похоже, вы не усвоили важнейшую предпосылку наших планов обороны, причину, по которой мы патрулируем космос в течение четырехсот лет в поисках иной жизни. Каждый чужой — враг. Даже если он дружелюбно настроен сегодня, кто знает, будет ли он таким через год или через сто лет? А всякий потенциальный противник есть противник. Чем быстрее он будет уничтожен, тем безопаснее для Земли. Взгляните на мировую историю войн. Она доказывает именно это и ничего другого. Рим! Ради своей безопасности он не мог позволить себе иметь могущественных соседей. Александр Македонский! Наполеон!
— Сэр, — сказал капитал Мэй, — меня казнят?
— Да.
— Тогда позвольте мне тоже задать вопрос. Где сейчас Рим? Империя Александра Македонского или Наполеона? Нацистская Германия? Tukannosaurus rex?
— Кто?
— Предтеча человека, самый сильный из динозавров. Его имя означает «король ящеров-тиранов». Он тоже полагал, что любое другое живое существо является его врагом. И где же он сейчас?
— Вы все сказали, капитан?
— Да, сэр.
— Тогда считайте, что я пропустил это мимо ушей. Ошибочная сентиментальная аргументация. Вы не будете казнены, капитан. Я сказал это лишь для того, чтобы узнать, что вы скажете, как далеко вы пойдете. Вас помиловали не ради какого-нибудь филантропического вздора. Было найдено подлинное смягчающее обстоятельство.