Чужая игра для Сиротки

Субботина Айя

Волшебство?

Даже страшно представить, сколько здесь Аспектов, и какая невиданная сила заставляет их работать.

— Это мой dha’ly maas, — говорит Мастер.

Я знаю, что это означает «санктуарий» — место, куда нет хода никому, кроме избранных.

Интересно, почему я вдруг попала в их число?

— Пожалуй, маленькая герцогиня, самое время рассказать тебе то, о чем ты, кажется… ммм… случайно забыла? — Химер подводит меня к маленькой скамейке у пруда с водяными лилиями. Сам усаживается напротив и лениво играет со стайкой стрекоз, которые вьются вокруг него, изображая живую радугу.

Холодок страха ползет

по спине и даже очарование и умиротворение атмосферы этого места, не дают мне расслабиться.

Он знает?

Он знает про наше с герцогиней притворство?

«Ну конечно он знает! — почему-то голос в моей голове похож на рассерженный крик Настоятельницы Тамзины. — Если он копался в твоей голове и видел твои сны, о которых ты не рассказывала никому, что ему ваши игры в переодевания?!»

— Только, малышка Матильда, давай договоримся, — он понижает голос до шепота, хоть это скорее часть игры, чем реальная предосторожность — сложно представить, что здесь, в его убежище, нас могут подслушать, — обо всем, что я тебе… гммм… напомню, лучше не бежать сразу трубить на главной площади. Считай, я делаю это из сострадания к бедной запутавшейся пташке.

Но звучит это так, что даже у этого существа во всем происходящем есть какой-то свой интерес.

Правду писали в тех книгах, которые потом исчезли из монастырской библиотеки — люди из большого города и люди с властью, всегда в поисках выгоды.

— Полагаю, вы, конечно же, помните историю рождения нашего обожаемого короля-солнышко? — Химер усаживается поудобнее, явно намекая, что разговор будет не быстрый. — Но на всякий случай, чтобы убедиться, что в вашем знании нет пробелов, я уточню. Эвин родился пятьдесят три года назад, от его безвременно почившего короля Дарека Скай-Ринга. Роды были очень тяжелыми и его мать умерла родами, даже не успев взять сына на руки. Бедняжка, — Сайфер выглядит искренне огорченным, словно речь идет о близком ему человеке, — она была очень молода, и так отчаянно любила Дарека, что не желала видеть тревожных предзнаменований. Но, как бы там ни было, на свет появился крепкий здоровый карапуз — Эвин. Он еще с колыбели очаровывал всех, в особенности женщин.

Эту историю знают, кажется, все.

Я не могла бы ее «забыть», потому что об этом пишут во всех исторических книгах.

Но перебивать химера не рискую.

Наверное, есть причина, почему он вдруг заговорил обо всем этом.

— После кончины любимой, король Дарек был убит горем и даже появление наследника не могло заглушить его боль. Долгие годы он попросту сторонился женщин. Думается, он и войну-то начал только чтобы заглушить боль и держаться подальше от всего, что могло напоминать ему о семейном счастье. Согласись, малышка Матильда, на поле боя, когда вокруг смерть, оторванные конечности и потные грязные мужчины, нет времени думать о семейном гнездышке и руках ласковой женушки.

Я успеваю прикусить язык и промолчать о том, что почти все раненные, которых приносили в монастырь, перед смертью плакали, что не любили, когда могли, и не говорили, что любят, когда кто-то ждал этих слов.

— В общем, — продолжает химер, — только спустя несколько десятков лет Дарек преодолел боль и, наконец, решил жениться.

Почему-то отмечаю, что когда речь шла о матери Эвина, Мастер Сайфер ни слова не сказал о том, откуда она была и кем.

— Его выбор пал на девушку весьма…

странную, из далеких земель, рожденную от крови первых людей, как и сам Эвин. Она прибыла в столицу инкогнито — Дарек очень переживал, что кто-то может отнять его сокровище и до самой кончины бедняжки, берег ее от сглаза. Жаль, что этого все равно оказалось недостаточно.

И эту историю я тоже слышала.

Ее в нашем королевстве слышал каждый и только черствые, и бессердечные не нашли в себе сострадания к ее финалу.

Прекрасная и юная королева Л’лалиэль скончалась от неизвестной хвори, а ее муж, король, не пережив кончины любимой во второй раз, скончался от горя спустя несколько дней.

Даже сейчас у меня сводит горло и щемит в глазах.

Мастер Сайфер, напротив, выглядит совершенно спокойным, и даже загадочно улыбается.

— Я все это знаю, Мастер, — говорю, справившись с чувствами. — Все жители Артании знают эту трагическую историю.

— Да да, маленькая герцогиня, именно поэтому я расскажу тебе о том, что жители артании знать не могут… Но должна бы знать ты, раз уж твой отец собирался сместить нашего милого Эвина с его престола, опираясь на то неоспоримое доказательство, что наш законный король — рожденный вне брака бастард, чья мать была отдана Дареку в качестве трофея в одной из войн.

Чтобы не сказать вертящееся на языке непотребное слово, которое я частенько слышала от солдат, когда перевязывала и обрабатывала их раны, закрываю рот обеими ладонями.

Химер явно наслаждается моей реакцией, вкушает ее, словно что-то сладкое.

И, насытившись, подливает масла в огонь.

— Дарек Скай-Ринг никогда не называл Эвина своим преемником, никогда не узаконивал его права на престол, потому что его наследником должен был стать ребенок Л’лалиэль. Ребенок, рожденный в законном браке, с крепкой кровью и хорошей родословной. Ребенок, которого прекрасная и таинственная Л’лалиэль, увы, унесла с собой в могилу.

Я ничего не знаю о придворных интригах, но даже те знания истории, которые почерпнула из хроник и книг давали очень ясное представление о том, что такое король-бастард. Точнее — что такое «неузаконенные права на престол».

Химер явно наслаждается моей реакцией, а потом добавляет:

— Между прочим, милая Матильда, хоть вы, безусловно, — звучит как неприкрытое издевательство, — знаете, что о таких вещах не стоит трубить на главной площади, возьму на себя смелость предупредить, что Его Величество предпочитает не афишировать этот факт своей биографии. Так что, если вы по какой-то неведомой мне причине успели узреть во мне врага и разом покончить с моей жизнью, вам стоит лишь шепнуть королю, что я посмел говорить об этих, безусловно, неприятных фактах законности его притязаний на корону, чтобы мое сытое и довольное существование прекратилось.

— Зачем бы мне это делать? — отвечаю как-то сразу, не особо подумав, потому что не могу отделаться от мысли, что прямо сейчас узнаю что-то такое, что поднимает глубин моей памяти что-то совершенно неизвестное.

Это как вдруг отыскать на дне колодца остатки корабельного крушения, которых там попросту не может быть.

Химер снова щурится, на этот раз так, словно он угадал мои мысли и прекрасно знает, что это был за «корабль» и как он оказался в моем «колодце».

Я прилежно складываю руки на коленях, изображая, как научено, примерную девочку.