Чужая корона
Шрифт:
– Ваше Величество!
– Крикнул в рупор граф Ипоку.
– В сей тяжелый миг цвет рыцарства Соединенного Королевства не может покинуть свое королевство и свой народ! Мы остаемся в замке в вашем распоряжении!
– Да провалиться ж тебе.
– Прошипел я. Зыбкая надежда надавить на рыцарей и выкинуть их в Предвечную потерпела крах. Ну не дураки ж они, в самом деле? Тут денег можно заработать, турниры, вино, прекрасные и доступные дамы, крестьяне и горожане только-только жирок начали нагуливать… Куда ж от такого-то рая? В Степь, получить отравленную стрелу под забрало от немытого кочевника?
Я поднял мегафон.
– Вы сомневаетесь в приказах короля?
– Рявкнул так, что вокруг меня люди расступились.
– Жене своей приказывать будешь!
– Крикнули откуда-то из строя рыцарей, свиты графа Ипоку.
Я ещё успел удивиться, что это их вроде бы как стало больше, из замка подходили новые. И что им тут, спектакль, что ли?
А потом они ринулись на нас.
– Альтзо-о-о-ора!
Рыцарские кони, которые несут тяжелый доспех, медленно набирают разгон? Да как бы не так! Это в фильмах только медленно, плавно навстречу друг другу с копьями наперевес, а тут все произошло намного быстрее.
Косой рыцарский строй мигом сломал пушки, смешались артиллеристы, гвардейцы и кольчужники.
Волин и барон Шорк прикрыли меня, в щиты уткнулись длинные дрожащие от злости стрелы. Меня схватили и потащили назад, прикрывая щитом от выстрелов, я брыкался, да толку-то?
Когда остановились и я выглянул наружу, на переднем крае уже вовсю шла рубка. Тонкая цепь закованных в блестящее железо рыцарей выгибалась в небрежно залатанный мешок людей, разномастно одетых и вооруженных, и постепенно приближалась вперед, оставляя позади себя изломанные, изрубленные тела. С флангов цепь прикрывали оруженосцы, воины попроще, позади шли стрелки и метали стрелы через голову сражающихся. И все это стучало, грохотало, звенело, рычало и сопело, крики раненых обрывались под ногами наступающих.
– Хей!
– Дикий вопль вдруг перекрыл всю эту какофонию боя, и в бок строя рыцарей врезался черный клин закованных в доспехи воинов. Острием клина сражался барон Утрехт. На огромном нугарце барон проломил строй оруженосцев, разметал их, по бокам воины не дали врагу сомкнуться, полетели с седел рыцари. Сам барон походил на башню смерти. Вооруженный огромным двуручным мечом, барон махал им легко, как будто ребенок до прутика дорвался и пошел сшибать головы лопухам.
Наступление смялось, остановилось. Моя гвардия все же устояла, не успела превратиться в толпу. В рыцарей полетели гранаты, бахнули, не столько убивая, сколько пугая. Пограничники выдвинулись во фланг, схлестнулись с оруженосцами.
– Его Величество береги!
– Крикнул Волин барону Шорку. Барон кивнул, заслоняя меня щитом, а Волин вскочил на подведенную лошадь, дал шпоры и исчез в направлении боя.
Когда я снова выглянул из-за щита, то вдруг понял, что сражение внезапно стало намного ближе, чем мне того хотелось. Очень намного ближе.
Воины барона Урехта с трудом, но удержали строй, рыцари отступили и рассыпались, не подставляясь под пушечный огонь.
Когда я уже было обрадовался, что первый натиск отбит, враги перед нами порскнули в стороны, как мыши при виде кота, и на нас обрушился бронированный рыцарский строй.
– Альтзо-о-о-ора!
–
Атакующая конная лава очень красивое зрелище, особенно когда эта атака направлена не в тебя. А эти как раз в меня и целились. Мигом преодолели разделявшее нас расстояние, кажется даже стоптав кого-то из своих, не успевших убраться с дороги, с разбега воткнули длинные копья в живую плоть, отбросили их, схватились за тяжелые мечи и боевые топоры.
Впрочем, оказалось, что чуть левее они ударили, как раз туда, где спешно готовились к отражению атаки наше немногочисленное рыцарство. Ударили, преодолели сопротивление, промчались дальше. За ними осталась рассеянная цепь вражеских оруженосцев, то ли дорезали, то ли грабили
Все, рыцарей у меня больше нет.
Часть таранного удара уткнулась в воинов барона Урехта и гвардейцев на рубеже артиллерии, сейчас там крутился бой, пограничников и гвардейцев оттесняли направо. А из замка на поле выезжали ещё и ещё рыцари, сверкали доспехами на рассветном солнце, расправляли длинные флаги, строились вроде бы в длинный строй, и готовились…
Что там на поле происходило, я глядеть не стал, ибо у меня вдруг появились другие причины для беспокойства.
Острый клин вражеского войска прорубился через пограничников, разметали кольчужников, и вот уже сеча идет у подножия холма.
– Альтзо-о-о-ора!
– Раздалось совсем рядом.
– Ваше Величество, на коня, быстрее!
– Крикнул барон Шорк, пытаясь меня схватить, да я не дал, ловко вывернулся из-под его руки. И понял, что сделал это совершенно зря, вокруг меня кипел бой.
Это было страшно. Прежде я участвовал в бою как ребенок, я просто не мог оценить того, что происходит. А тут я то ли вырос, то ли вытянулся, то ли просто мира этого уже нагляделся. То ли теперь происходящее непосредственно касалось уже меня самого.
Легкий меч, подарок иностранного купца, принял на себя удар тяжелого рыцарского клинка. Я глянул, кто там, на той стороне. Молодой ещё парень, с пробивающимися над губой светлыми усиками. Без доспехов, в одной только кольчуге, тщательно смазанной толстым слоем масла, но от того не менее ржавой. На голове простой округлый шлем. Глаза упрямые, руки крепкие, куда как крепче, как у меня, да только не было у него в жизни сержанта Седдика Гора и Петра Сергеевича.
Пока парень глядел мне в глаза из-под шлема-котелка и давил на меч, стремясь вбить меня в землю, я поддался и врезал ему классическим мае гири в пузо, даже с проворотом получилось. Тяжелые сапоги не позволили сделать верный удар, правильный. Но парню хватило, отступил на пару шагов, а дальше я уже шагнул вперед и широким махом скользнул по открывшемуся горлу. Денег на нормальную кольчугу с воротником и хороший шлем у парня не было, потому и носил такую ересь, шея не защищена.
Сопротивления даже не заметил, когда самый кончик моего клинка перерубил человеческую плоть, просто вдруг мой противник перестал меня интересовать, выключился из круга моих забот и интересов, а я сам как бы выключился из боя, оказавшись над ним и имея возможность поглядеть со стороны.