Чужая Победа (сингл-промоверсия)
Шрифт:
Копаюсь в шмотках. Одеваю не сильно грязную рубашку и наименее засаленные брюки. Хотелось бы выглядеть немного приличнее.
Смотрюсь в зеркало. Воспаление под глазом загноилось. Но не сильно. Заживет. Аккуратно стираю пальцем немного белого налета.
Пишу пару страниц. Увы. Это пока что просто хобби, которое мне ничего не стоит. И не оплачивается. Я смогу стать кем-то большим, чем просто продавец. Наверняка. Но для этого нужно время. Сейчас мне нужно привести героя к развязке. Нужно определить его мест в мире. Нужно избавить его от
Немного утомившись пялиться в экран, подхожу к стеллажу и изучаю стоящие на нем книги. В основном, со старыми, потрепанными обложками.
Открываю книгу с темно-зеленой обложкой. На одной из страниц – немного помятый уголок, и я осматриваю этот разворот. На полях – следы тонкого давления, словно бы кто-то тискал страницу ногтем или чем-то не очень острым. В глаза мне врезается фраза…
«Как стереть пыль с крышки старого рояля»
Я немного теряюсь. Перечитываю снова. Смотрю на следы ногтей. Мне это все как-то неприятно. Дерьмовая книга. Что-то с ней не так. Швыряю ее с балкона. Наотмашь. Пусть бездомные почитают.
Потом замечаю на полке флакончик «дольче габбана». Женский. Такой же, каким пользовалась Анна. Точнее – это тот флакон, который она когда-то забыла у меня. Вроде как. Плевать. Не хочу его видеть. Хотя, это и есть ее запах – тот, что я старался сохранить тогда…
Нет. Никаких ностальгий. Кидаю в приоткрытый мусорный пакет рядом с балконом.
Присматриваюсь к пакетам на балконе. Один из них медленно шевелится. Даже нет, два. На их поверхности – ребристая подвижная структура. Не знаю, что это. Подташнивает. Знобит.
Набираю Анну. Берет трубку. Приглашаю ее к себе. Говорю, что мне очень плохо. Плохо без нее. Она говорит, что постарается как-нибудь вырваться и помочь мне. Что это все, и не надо повторяться.
Бросает трубку.
Сука.
Но нет, я должен спокойно с ней поговорить
Звоню снова. Скидывает вызовы. Один, второй, третий. Могу представить – она скидывает вызовы и плачет, а между ножек ее уже более влажно, чем на лице, и это значит…
Ее не может удовлетворять тот мужик. Она слишком привыкла ко мне.
Черт, он не можетне любить меня. Она не может никому давать лизать свою писечку и попочку, кроме меня! Это преступление!
Я буду ждать.
Мысль приходит сама собой. И ведет меня.
Я завершаю произведение победой героя над обществом. Он уделывает всех. Он становится лидером нового движения, которое будет править миром, объединит мировые регионы – все континенты будут прислушиваться к его голосу. А всего-то надо было – избавить его от слабости романтических отношений. Устранить его главную проблему.
Но что насчет меня? Это моя победа? Или нет?
Звонит домофон.
Открываю дверь по стуку.
Конечно, онапришла.
Она входит так быстро, пролетает мимо меня, что я еще какое-то время ошарашено стою и смотрю в пустой дверной проем, в котором, казалось, еще только что она стояла. Медленно закрываю дверь. Я должен изображать само спокойствие. Я не должен делать вид, будто бы она – моя спасительница. Возможно, мойпуть к победе там же…
– Чего ты хотел? – садится на стул, кладет ногу на ногу; красные трусики видны через короткую юбку.
– Поговорить. Услышать тебя, - стою; скрещиваю руки на груди.
– О чем поговорить?
Я хотел бы стоять перед ней на коленях и погружать свой язык в ее влагадище…
– О нас. О том, почему ты себя так ведешь.
– Так?
– Динамишь меня.
– Ха, - она меняет позу, широко раздвигая ноги; издевается. – А почему нет?
– Потому что мы вместе. Все так же.
– Правда?
– Конечно, черт возьми, - развожу руками. – Мы не просто так сошлись через такое время.
– И ты действительно в это веришь?
– А как можно не верить в факты?
– Не знаю, сейчас ведь трудное время – стресс у всех, неудовлетворенность, - вздыхает.
– Что за хрень ты несешь? – меня будоражат ее заявления.
– Хочешь сказать, я тебя не удовлетворял? Ты это серьезно?
– Хочу сказать, что ты тонешь в иллюзиях. И этосерьезно.
– Черта с два. Ты не открестишься от того, что между нами было.
– Забудь. Ничего не было, - встает со стула, пихает и отбрасывает его ногой назад.
– То есть?
– подхожу к ней, руки трясутся.
Она отступает на шаг. Бледнеет.
– Ты хочешь сказать, что между нами ничего не было? Что это был блеф? Игра?
– Возможно. Послушай, я не…
– Хрен тебе! - ору прямо ей в лицо, подойдя ближе.
– Ты никогда не избавишься от этого! Ты моя!
– Забудь меня! – рвется в сторону.
– Ты ничтожество! Ты мне не нужен!
– Да? Ну, тогда и ты мне тоже! – ору и, схватив со стола огромный поварской нож, которым недавно пытался обрезать провода для чего-то, делаю рывок вперед.
Она с визгом оступается, падает на спину, а я падаю на нее, прижимаю телом к полу и несколькими взмахами лезвия перерезаю ей горло. Кровь хлещет из раны, пульсирует с ее попытками выдохнуть из ее рта, а я наношу новые и новые раны на ее теле. Кромсаю ее лицо, разрезаю одежду, режу, как колбасу, ее большие упругие груди, вставляю нож во влагалище, пропихиваю в матку, а потом срезаю красные трусики и запихиваю внутрь, в окровавленное отверстие.