Чужая жена. Пари для графа
Шрифт:
Я грубо схватил Эмму за запястье, толкнул на себя, отрезая возможное отступление, и грубо прижав к себе, произнес:
– Я не разрешал тебе идти.
Я видел, как округлились ее глаза от страха и она задрожала в моих руках. Но ничего не мог с собой поделать. В этот момент я хотел ее раздавить, уничтожить, лишь бы она не досталась Максу. И чтобы он не догадался, от какого сокровища отказался своими руками.
Решено. Раз не готова стать моей, значит, не достанется никому!
– Прошу, пустите. – жалкий тоненький голосок оторвал
Напуганная моим тоном Эмма начала вырываться, бить кулаками, куда доставала, но это ничего не могло изменить.
Я хотел ее подчинить, жаждал пометить, что она была моей, что я первый, кто вкусил ее кроваво-сладкий поцелуй. Я сам не понимал, что творю, но остановиться не мог.
Жадно целуя ее шею, я терял последние остатки самообладания, превращаясь в дикого зверя, живущего одними природными инстинктами.
Эмма продолжала что-то кричать, но я уже не разбирал слов. Я горел огнем похоти и злобы, и черной зависти. Помню, как разорвал платье, желая поскорее получить желаемое, и пришел в себя лишь когда получил хлесткую пощечину. А девчонка – огонь!
– Мы еще не договорили, дорогая моя Эмма. – победно улыбнулся я, понимая, что теперь эта женщина моя, навсегда. Я твердо решил, что сделаю ее своей постоянной содержанкой, как только вся эта история разрешится. Буду баловать, задаривая модными платьями и дорогими укращениями. Такими, каких она никогда бы не увидела в своем захолустье.
Я был уверен, что заставлю ее принять мое выгодное предложение, надавив на больное место - дочернюю честь.
_
26. Алекс Бреннон
– Что здесь происходит? – прозвучал грозный голос, который я так хорошо знал и помнил. Но который абсолютно не ожидал сейчас услышать. Любой другой, но только не этот.
Перед моим взором промелькнули подробности нашей страстной ночи с Императрицей, состоявшейся здесь, на белых шелковых простынях в ее роскошных покоях.
Как же она была нежна и мягка. Глядя на нее во время торжественных приемов, никому не придет в голову, как изголодалась эта холодная женщина по мужской ласке и горячей любви, как умело она может доставлять удовольствие, стоя на коленях.
Я чувствовал свое превосходство над ней и знал, что никогда она по своей воле не откажется от меня, от моих обжигающих поцелуев и своих плотских желаний.
Я склонил голову в низком поклоне, давая понять, что признаю ее власть над собой. Я вспомнил происшествие в коридоре. Возможности объясниться не было, и императрица могла неверно истолковать мои слова, а скорее всего так и было, и мой план мог пойти не так, как ожидалось. Разъяренные и преданные женщины страшны в гневе. Надеюсь, что она не опустится до банальной ревности и не станет мне мстить.
– Что здесь случилось?
Открыл рот, чтобы произнести заготовленную речь на подобный случай,
Да, после такой речи ей не останется ничего, кроме как согласиться согревать мою постель холодными ночами, но почему-то стало стыдно за самого себя. Испытывая отвращение к тому, что планировал сказать, я выдумал новую историю, пытаясь обелить девушку и выставить ее случайной жертвой непредвиденных обстоятельств. Так у нее остался бы шанс спасти свою репутацию и честь семьи. Да, неприятно, но терпимо, переживет.
– Ваше величество. Я заметил, что девушке стало плохо, она задыхалась, ей не хватало воздуха из-за плотно зашнурованного корсета. Вы же знаете этих неразумных женщин, ради любви к красивым фасонам готовых настолько затянуть талию, что потом не могут спокойно ни продохнуть, ни нормально поесть. Я испугался, что она потеряет сознание и может перевалиться за перила балкона. А она так молода… Было бы преступным решением оставить ее одну, не попытавшись спасти.
Как я и думал, девушка подтвердила мою вымышленную историю.
И только я расслабился и попытался выдохнуть, что все позади, как Императрица хищно взглянула на меня и тягуче произнесла:
– Но почему тогда у нее разорван лиф?
Я знал этот взгляд. Сейчас она начала охоту на меня, видимо для того, чтобы добиться от меня уступок и дополнителбьных совместных ночей.
Я предполагал, что звание императорского Фаворита несет определенные обязательства, которыми я откровенно пренебрегаю, и сейчас Императрица затягивала на моей шее петлю, играя мной, как кошка с мышкой.
Мои размышления подтвердила недвусмысленная улыбка, которой она меня щедро наградила. Мне ничего не оставалось, как согласиться на ее условия. Чтобы дать ей это понять, я сделал долгую паузу после слов, открыто намекая, что я согласен.
– Еще раз прошу извинить. Я готов искупить вину … и оплатить расходы за испорченное платье. Впредь буду осторожен и более аккуратен.
– Что ж, вы поступили разумно, мой друг. – эти слова Императрицы дали мне понять, что я прощен и происшествие, свидетелями которому стали все присутствующие гости, скоро будет исчерпано и благополучно забыто.
Перекинувшись еще несколькими вежливыми словами, приличествующими данной щекотливой ситуации, я собрался было расслабиться и выдохнуть, как все испортил невовремя вмешавшийся дядя Эммы – сэр Брик Престон.
– Вы не врач! – противным дребезжащим голосом выкрикнул он, привлекая ненужное внимание. Не знаю, что он нашептал своей племяннице, только она побледнела и чуть не упала в обморок.
Взяв себя в руки, она попыталась что–то возразить, а потом разрыдалась, не в силах сдержать чувств. Мое сердце бешено забилось. Мне не хотелось видеть, как кто-то другой причиняет ей страдания и заставляет проливаться слезам.