Чужая жена. Пари для графа
Шрифт:
____________
31. Эмма Бреннон
Следующие два дня мы с Алексом не пересекались. Вернее это он избегал общения со мной, потому что несмотря на свое заявление, что я не готова к переговорам с ним, я тщательно их хотела.
После увиденного, я искренне надеялась, что Алекс согласится сам подать прошение Императору об аннулировании брака. Потому что моя смелость сразу улетучивалась, стоило мне вспомнить мерзкий липкий взгляд императора, после которого чувствуешь себя грязной и хочется отмыться.
Но время шло, а ничего не происходило.
Завтра королевский бал, единственный в году, где можно не запрашивая личной аудиенции подать прошению Императору о расторжении брака. Решив, что это мой шанс, я составила текст прошения, подписала его и спрятала под ковер на полу на случай любопытства вездесущих служанок. Также передала с посыльным записку герцогу Актонскому, что согласна принять его приглашение и стать спутницей на балу.
Ответ не заставил себя ждать. Герцог кланялся, писал, что я смелая и храбрая девушка, и он с пребольшим удовольствием будет меня сопровождать. Мне эта ситуация не нравилась, но ввиду отсутствия возможности переговорить с Алексом, потому что он так и продолжал меня избегать, и не соблаговолил дажет передать ответ на мою записку, это был единственный шанс аннулировать брак.
Алекс не появился и в этот вечер. Встав возле шкафа, я столкнулась с новой дилеммой – мне совершенно нечего было надеть на бал, соответствующее случаю. И тут меня осенило. У меня осталось персиковое платье, которое я сама шила себе на свадьбу. Оно вполне подойдет. Попросив служанок подготовить платье завтра к обеду, я стала собирать свои вещи, сортируя их по принципу – важное, не важное, теплое- летнее.
Кто его знает, как поведет себя Алекс, когда Император выполнит мою просьбу и разорвет брак. А так у меня будут хоть подготовлены вещи на первое время, если в спешке придетсая покидать дом.
Ночь накануне выдалась беспокойной. Лежа в кровати, я прислушивалась к звукам в соседней комнате, но там была тишина. Один раз я даже не выдержала, открыла дверь и позвала мужа. Однако мне никто не ответил.
И вроде делаю все правильно, а на душе кошки скребут, совестно как-то подавать прошение, не ставя в известность мужа. Но чем ближе становилось утро, тем меньше сомнений оставалось.
Осмелев и спустившись к завтраку, я уточнила у Управляющего про моего мужа. Он сказал, что три дня графа не было дома и скорее всего до конца недели он не появится. Странно, ранее такого за ним не наблюдалось. – пробормотал Оскар, уходя проверять чистоту в доме.
Я, взволнованная до изнеможенная и накрутившая себя по полной, поднялась по лестнице и зашла к себе. Ближе к вечеру подъехала кареты с гербом герцога Актонского. Но я попросила Управляющего ее развернуть. Не знаю, что задумал герцог, но даже я понимала, что появление перед дворцом замужней дамы в чужой карете это все равно, что прилюдно объявить об измене. Оскар Троннас был полностью со мной солидарен.
В принципе, он не одобрял мою затею в одиночестве поехать на бал, но наемный экипаж вызвал. Знал бы он, что я еду подавать прошение на признание брака недействительным, наверное, и вовсе
И я его понимала. Он хотел счастья своему господину, чтобы тот наконец угомонился и завел полноценную семью, с детишками. Вот только я не собиралась становиться той несчастной женой, которая будет через год рожать детей, воспитывать их, выкладываясь по полной, а он в это время будет развлекаться с очередной любовницей и посещать балы.
Подъезжая ко дворцу, я испытала небывалое беспокойство. Но взяла себя в руки. Чем быстрее я успокоюсь, тем скорее смогу подать прошение и покинуть это невыносимое светское общество.
Как и ожидалось, герцог Актонский ждал меня у входа во дворец в тени колонн.
– Рад видеть вас, леди Эмма.
– Взаимно, лорд Энтони.
Он улыбнулся моей фамильярности. Но я не считала себя виноватой, он первый начал.
– Прошу. – протянув мне руку, я осторожно взяла его под локоть и намеренно держа между нами приличное расстояние, прошла вместе с ним внутрь. Бальный зал был также шикарно украшен, как и в прошлый раз.
– Вы прекрасно выглядите.
– А вы прекрасно льстите.
Герцог рассмеялся и с прищуром посмотрел на меня.
– Почему вы отказались от моего экипажа?
– Почему вы решили, что я соглашусь?
Энтони вновь улыбнулся, взял мою руку и поцеловал ладонь.
– Давно у меня не было такого исчерпывающего и увлекательного разговора.
– Не имела желания практиковаться в этом.
– Но мое предложение вы приняли? – на этих словах он чуть приподнял мой подбородок, заставив посмотреть на него.
– Оно совпало с моим решением. Чего вы добиваетесь, герцог? Не верится в ваши честные и бескорыстные намерения помочь бедной запутавшейся девушке.
Энтони на мгновение смутился, но продолжил.
– А вы проницательны леди.
– Так чего вы хотите? – я смотрела на него уверенно и прямо, пытаясь вычислить по глазам в какой момент он говорит правду, а в какой – лжет.
– Ладно, сдаюсь. – он наигранно развел руки в стороны.
– Многие аристократы крайне обеспокоены повышенным вниманием Императрицы к вашему супругу. Пока у него был неженатый статус, их встречи ограничивались разом в месяц. Теперь же, когда условия для роли Главного фаворита официально соблюдены, свидания стали носить регулярный характер, и Императрица потеряла контроль над деятельностью своего супруга. А нашему собранию это крайне невыгодно. Не буду посвящать вас в подробности, но нам крайне необходимо лишить вашего супруга статуса Главного фаворита. А это возможно лишь в случае его развода или смерти.
От такого неприкрытого намека я вздрогнула.
– Но с какой целью вы хотели опорочить мое имя, высылая свой экипаж?
– Чтобы ваш супруг не решил сохранить ваш брак.
– Герцог на мгновение задумался, а затем тихо произнес. – Вы очень красивая, Эмма, и живая. Вашей внутренней душевной красоте позавидует любая столичная богатая красотка. И надо быть совершенным идиотом, чтобы по доброй воле согласиться отказаться от вас.
Мои щеки пылали. Я видела, что герцог говорит искренне, и боялась, что это может вылиться во что-то большее с его стороны, чего я сейчас совершенно не хотела. Мне бы с одним мужчиной разобраться, а не думать о других.