Чужая жизнь

Ньевес Эрреро

— Ты — сволочь и навсегда ею останешься! Ты знаешь, как чувствует себя Лукас? Ты рад тому, что избавился от соперника, не так ли? Особенно если речь идет о том, кто не чувствует страха перед тобой. Но это ненадолго… — сказал Лео.

Хосе Мигель улыбнулся, но все увидели, что он побледнел, столкнувшись с сопротивлением самого сильного и высокого ученика группы. Друзья Лукаса подошли к Лео, чтобы в случае необходимости помочь ему. В этот момент вошел преподаватель, который озабоченно посмотрел на учеников, разделившихся на противоборствующие группы.

— Прошу вас садиться. — В аудитории дон Густаво обращался

к ученикам на «вы». — Трудно поверить, что после пережитого всеми нами вы готовы подраться. Вы считаете, что такое поведение достойно взрослых людей? Этот инцидент не останется безнаказанным. Я поговорю с директором, и, конечно, мы сообщим о нем вашим родителям. Мы не позволим никакого насилия в стенах института. Вы предупреждены: еще одна подобная выходка — и оба будут исключены.

Произнесенная угроза имела действие разорвавшейся бомбы по отношению ко всей учебной группе. Все знали, кто начал ссору и спор. Виктор нервно заерзал на своем месте и, не выдержав, попросил слова.

— Дон Густаво, Лео всего лишь ответил на оскорбительную реплику.

— Будьте добры сесть на свое место, — потребовал преподаватель.

— Но это же… будет несправедливо.

— Вы собираетесь учить меня тому, что справедливо, а что нет? Садитесь, а то и вам придется пойти в кабинет директора.

Дон Густаво, руководитель группы и преподаватель родного языка, был свидетелем того, что произошло с Лукасом, и его действительно возмутило поведение подопечных. Виктор был одним из его любимых учеников. Путь, который избрал юноша, чтобы адаптироваться к своей болезни, учитель воспринимал как проявление отваги. Несмотря на медленную и неотвратимую потерю зрения, Виктор не снизил уровня своей успеваемости, что было достойно упоминания на педагогических советах. Однако сейчас юноша защищал то, что защищать было никак нельзя. Для преподавателя не имел значения тот факт, кто являлся зачинщиком. Дон Густаво всегда полагал, что к насилию прибегают лишь слабые и невежественные люди. «Это самый легкий ответ на уровне примитивных инстинктов. Самое низменное, что есть в человеке», — говорил он. Данную мысль педагог повторял своим ученикам из урока в урок. Он был убежденным пацифистом, считавшим, что слово — лучшее оружие.

— Мне нужно на минуту выйти из аудитории, чтобы позвонить по телефону. Доверяю вам и надеюсь, что не будет и малейшего шума.

Понимая, как рассержен преподаватель, никто не позволил себе пошевельнуться и произнести хотя бы слово. Хосе Мигель сквозь зубы процедил что-то своему соседу, но этого не расслышали остальные учащиеся.

До начала занятий дон Густаво хотел позвонить родным Лукаса. Он набрал номер мобильного телефона отца юноши, который вместе с младшим сыном только что начал свою бесцельную прогулку по этажам больницы. Сигнал телефона остановил мужчину. Луис был благодарен этому звонку.

— Да, слушаю вас, — ответил отец Лукаса.

— Я — учитель вашего сына. Перед тем как начать вести занятия, я хотел бы узнать о состоянии Лукаса.

— Я ничего не знаю. Жду новостей. Именно сейчас я вижу кого-то, кто может сообщить мне какую-либо информацию. Спасибо за проявленное внимание. — Он закончил разговор.

Ориана и координатор по трансплантологии шли, разговаривая на повышенных тонах. Хавьер, держа за руку Луиса, появился перед ними.

— Простите, не могли

бы вы сообщить мне что-нибудь о моем сыне?

— Ориана осведомлена об этом лучше. Все это время она находилась рядом с ним, — сказала Мария тоном, разрешающим все сомнения по поводу ее раздражения.

— У него все хорошо, — ответила медсестра. — Он несколько обескуражен новостями, обрушившимися на него столь внезапно: авария, пересадка… Он старается осознать все это. Ваша жена находится рядом с Лукасом. Идите по направлению к отделению интенсивной терапии, надеюсь, что она скоро выйдет.

— Большое спасибо, — ответил Хавьер. Он не задал больше ни одного вопроса, потому что во время разговора с Орианой заметил недовольство координатора. С его сыном все хорошо, и этого было достаточно.

— Послушай, папа, — сказал Луис, — когда Лукас вернется домой?

— Это зависит от того, как пойдет выздоровление. Если все будет хорошо, думаю, что это произойдет скоро. Сейчас больных стараются выписать домой как можно быстрее, чтобы они не занимали больничные койки надолго. Кроме того, больным лучше находиться у себя дома.

— Мне не нравятся больницы.

— Мне тоже. В них я начинаю плохо себя чувствовать.

Хавьер взял свой мобильный телефон и позвонил преподавателю Лукаса. Едва закончив разговаривать с ним, дон Густаво рассказал ученикам о том, как обстоят дела у их товарища.

— Он уже проснулся и, кажется, чувствует себя хорошо. — Друзья Лукаса, обрадованные новостью, переглянулись. — Надеюсь, что скоро он снова будет среди нас. Итак, жизнь продолжается! И вы не должны забывать, что ваша обязанность — приходить на занятия и учиться. Если, конечно, вы хотите поступить в университет. Итак, за дело!

Занятия пошли своим чередом, хотя Сильвии, Джимми, Лео и Виктору пустой стул их друга Лукаса порой мешал вникнуть в то, что объясняли преподаватели. Джимми, сидевший рядом с Лукасом, не мог перестать думать о товарище. Они знали друг друга с трех лет, вместе играли и учились. Теперь же, всего лишь за прошедшие сутки, жизнь всех должна была резко измениться. Джимми был погружен в свои мысли, когда вдруг увидел, что все повернулись в его сторону. Преподаватель в полной тишине ожидал ответа на вопрос, о содержании которого и том, кому он адресован, Джимми ничего не знал.

— Простите, дон Густаво, я не очень хорошо понял вопрос, — неуверенно произнес юноша.

— Но я же ни о чем тебя не спрашивал, — ответил учитель. — Просто сказал, что ты плохо выглядишь.

— Да? Честно говоря, я действительно чувствую себя плохо. — Джимми побледнел, ему показалось, будто все вокруг кружится.

Лео, который сидел перед ним, подбодрил друга:

— У тебя все в порядке. Это в твоей голове творится что-то неладное. Напоминаю тебе, что болен Лукас. Лукас, а не ты!

Джимми попросил разрешения выйти и подышать свежим воздухом. Дон Густаво позволил ему это сделать, видя, что ученик и правда не в себе. Сильвия вызвалась сопровождать его.

— Спокойно. Дыши глубже, — сказала она. — Постепенно тебе станет лучше.

Юноша последовал ее советам, и вскоре его лицо приобрело свой обычный цвет.

— Знаю, что буду плохо чувствовать себя до тех пор, пока не вернется Лукас, — пробормотал Джимми и опустил голову. — Думаю, что мне стало бы лучше, если бы я мог поговорить с ним.