Чужая жизнь

Ньевес Эрреро

— Почему в этом случае не сэкономить время и не извлечь сердце руками врачей той больницы, в которой находится донор?

— Это невозможно! Ты же знаешь, что это должны делать те же врачи, которые будут осуществлять пересадку. Извлечение органа требует такого же мастерства, как и сама пересадка. От состояния, в котором доставят сердце донора, зависит успех операции.

В течение нескольких секунд Ориана стояла в раздумье и наконец отреагировала:

— Пойду поговорю с родителями.

— Не очень-то обнадеживай их. Думай о том, что может произойти

еще много всяких неожиданностей.

Закрыв дверь, Ориана сделала победный жест — такой же, как и в тех случаях, когда побеждала ее команда в колледже. Она находилась в состоянии эйфории.

Родители Лукаса оставались в зале ожидания. К ним присоединилась группа молодых людей, товарищей Лукаса по институту, и Луис, их младший сын. Все были крайне подавлены, почти не разговаривали и с нетерпением ждали прихода кого-нибудь в белом халате. При появлении Орианы в воздухе повисло напряженное молчание. Лица вытянулись. С минуты на минуту они ждали худшей из возможных развязок.

— У меня есть новости… обнадеживающие. Похоже, нашлось совместимое сердце для вашего сына, — обратилась она к родителям, которые уже не скрывали своей тоски. Пилар кусала платок, а Хавьер неосознанно, в порыве отчаяния, грыз ноготь.

— Это означает, что мой сын будет жить? — спросила мать, стараясь изобразить нечто похожее на улыбку.

В то время как Ориана обдумывала ответ, в ее голове крутились слова Марии: «Не очень-то обнадеживай их. Думай о том, что может произойти еще много всяких неожиданностей».

— Ну, в действительности я хочу сообщить вам, что, кажется, найдено сердце, совместимое с организмом вашего сына, — повторила она. — С этого момента можно начинать говорить о протоколе пересадки и начать подготовку к ней, если вы дадите на это письменное согласие.

— Что нужно подписать? — торопливо спросил отец Лукаса.

— Если вы пройдете со мной, я дам вам документ.

— Но прежде скажите мне, какие возможности есть у моего сына? — продолжала настаивать Пилар.

— В редких случаях бывает отторжение, но это скорее исключение, чем правило. Ваш сын выкарабкается. Больше ничего не могу сказать.

— А нельзя его прооперировать, сохранив собственное сердце? Мне все же не нравится идея пересадки.

— Сеньора, минуты, которые мы здесь теряем, могут оказаться решающими для вашего сына. Другого выхода нет. Сердце Лукаса раздроблено рулем мотоцикла. Если бы его привезли на несколько минут позже, вашего сына уже не было бы с нами. Ему очень повезло, что авария произошла рядом с больницей. Сейчас жизнь поддерживается в нем при помощи специального аппарата. Ему необходимо новое сердце.

— Пилар, оставайся здесь с ребенком, — потребовал муж. — Я пойду с медсестрой подписать эту бумагу.

Оба вышли из зала ожидания. Институтских товарищей Лукаса очень впечатлил услышанный ими разговор между медсестрой и родителями. Луис, младший брат Лукаса, обнял мать. Никто не проронил ни слова. Пилар глубоко дышала, воскрешая в памяти последние часы, прожитые вместе с сыном до аварии.

Она встала

в семь часов, чтобы приготовить завтрак. Это был особенный день. Семнадцатый день рождения Лукаса! Наступал год, когда предстояло принять решение относительно его будущего и специальности, которую Лукас будет изучать в университете. Было ошибкой удивить его мотоциклом. Они с мужем полагали, что таким образом награждают его усилия в учебе и, как результат, — хорошие оценки. Перед глазами все время стоял Лукас, который, возможно, в последний раз поцеловал мать перед тем, как уйти из дома.

— Мама! Мама! — тормошил Луис мать, дергая ее за блузку, чтобы она хоть как-то отреагировала.

— Что тебе, сынок? Чего ты хочешь? — отозвалась она, возвращаясь в реальный мир, в котором временно отсутствовала.

— Я могу увидеть Лукаса до операции?

— Не знаю. Мне хотелось бы взять его за руку, поцеловать… — проговорила Пилар, полностью погрузившись в себя и уставившись на окружающих застывшим, потерянным взглядом.

— Мама, а чье сердце будет у Лукаса?

— Какого-то хорошего человека, я в этом уверена.

— Но это будет сердце мальчика, правда?

— Я как-то читала, что при пересадке пол не имеет значения. Это может быть сердце как мальчика, так и девочки.

— Мама, этого не может быть, потому что, если ему пересадят сердце девочки, он будет думать так же, как девочка.

Луису было двенадцать лет, и он постоянно задавал вопросы, на которые не всегда можно было ответить. В семье о мальчугане говорили, что внутри него живет старик. Луис был полной противоположностью своего брата: он был невысокого роста, с каштановыми волосами. Очки в коричневой оправе придавали ему вид зубрилки, что соответствовало действительности.

— Сынок, все это глупости, — ответила ему мать. — Сердце — мотор нашего организма, который никак не связан с полом человека.

— Я боюсь, что Лукас уже не будет таким, как раньше.

— Оставь эти мысли. В данный момент это совсем не важно. Нужно, чтобы прибыло сердце и все прошло хорошо. Однако ясно, что уже ничего не будет, как раньше…

Хавьер вернулся в зал ожидания. Все тут же затихли. Он был бледен. Дрожащие руки выдавали волнение. Даже в самом страшном сне Хавьер не мог вообразить себе подобную ситуацию. Он сел на стул, стоявший в непосредственной близости от двери, и в течение нескольких минут никто не рискнул нарушить тягостное молчание.

С подписанными бумагами в руках Ориана направилась в кабинет координатора. Она постучала в дверь и решительно вошла. Мария говорила по телефону и жестом пригласила Ориану сесть.

— Донор тоже В положительный. Да, конечно, нам очень повезло. Дело оказалось весьма сложным, потому что донором стал иностранец, гражданин Соединенных Штатов Америки, находившийся проездом в Португалии. Получить согласие родственников было непросто.

«Сердце иностранного туриста, находившегося проездом на юге полуострова!» — подумала Ориана, которая делала вид, будто не прислушивается к разговору.