Чужая жизнь
Шрифт:
— Куда это вы собрались? — Остановил я троицу пехотинцев и потянувшихся за ними артиллеристов, встав на их пути и наставив на них ствол автомата.
— А те чо за дело? Ты кто такой? — Тут же окрысился на меня «Рябой».
— Я тот, кто тебя из плена освободил. И я вас пока никуда не отпускал. Доступно изложил? Отойти к дровам, сесть, представиться. — Жестко сказал я, недвусмысленно поведя стволом автомата. Такое надо сразу пресекать. Бойцы встали, как будто налетели на стену.
— И что? Стрелять будешь? — Нейтрально поинтересовался «Рябой». Двое его приятелей как бы невзначай подались
— А ты не сомневайся. Вы мне бегающие по деревне на фиг не упёрлись. Заметят вас егеря — все здесь ляжем. У них рация в секрете. Через час сюда рота немцев прибудет. Вы по плену уже соскучились? Так это вас могут в плен обратно взять, а нам со Степаном такое не светит — мы в их форме и с их оружием. Нас сразу пристрелят — правило войны такое. Не слыхал? Так что мне проще вас здесь одной очередью положить — может немцы и не вскинутся. Автомат то немецкий. — Объяснил я свою позицию. И тут же добавил.
— Перебьём полицаев. Выбьем секрет. Я вас отпущу. Слово даю. Вы мне с собой не нужны. С нами пойдут только добровольцы, а вас уже через несколько часов как щенков затравят, да перебьют. — Скрывать ничего смысла не имело, но и насильно тащить всю эту ораву тоже. Проще заинтересовать.
— С чего это? — Вроде спокойно спросил «Рябой».
За всем этим разговором мы, не спеша дошли до набросанных чурбаков, где все пятеро и расположились. Близко пленных я к себе не подпускал, чтобы не давать им повода повести себя неправильно.
— Немцы что сидят на опушке это солдаты из специальной егерской роты, которая ловит по округе, таких как вы и мы. Чёрт их знает, с чего они вцепились в этот район, но мы уже три дня на них натыкаемся — по лесам пройти не можем. Потому-то в посёлок и пришли. — Я кивнул в сторону ушедшего напарника.
— Степан здесь бывал. Вот мы и решили уйти на лодке, раз леса перекрыты. А тут вы. И полицаи, и опять егеря. Вот и думай далеко ты уйдёшь после того, как мы полицаев удавим и секрет егерей перебьём. Мы на лодки и через озеро к фронту, а тебя отловят и со всем прилежанием поспрашивают. А как немцы с финнами спрашивают ты лучше меня знаешь.
Оно тебе надо? Закончим здесь, я дам вам оружие и валите на все четыре стороны. Хотя сторона здесь одна — озеро. Так егерям сложнее всего будет нас искать. — Я притормозил с повествованием. Пусть подумают слегонца.
— Что так прям и оружие дашь? — Не угоманивался «Рябой» я как можно безразличней пожал плечами.
— Мне его что солить? Винтовки заберёшь. Жалко, что ли? Только оно вам как рыбе зонтик. Всё равно через пару дней погибнете. Больше однозначно не пробегаете, даже при сильном везении. — Пехотинцы с артиллеристами насторожились и один из артиллеристов спросил.
— Почему? — Ну, нет, ребята. Халявы не будет. Не на завалинке.
— С чего да почему то да это? Вы бойцы ничего не попутали? Вам в одну сторону, мне в другую. Вы все мне как корове пятая нога — мне живые полицаи были нужны. А вы…. — Я намеренно притормозил, оглядывая пятёрку и остановив свой взгляд на задавшем вопрос бойце продолжил.
— …не бойцы, а мне не помощники. Так — дерьмо на двух палочках. Освободили вас. Вы тут же по кустам, а здесь не Белоруссия. Ты я гляжу с Украины? Ты таких лесов никогда
Тут людей по пальцам одной руки пересчитать можно. Кто-нибудь да доложится, что чужие появились и всё — обратно плен и лагерь, а у финнов на завалинке пузо не погреешь. Ждёт тебя работа на лесозаготовках по четырнадцать часов в день, баланда из гнилой брюквы и колючая проволока. И жить тебе так до поздней осени, а потом в яму, потому что вы все в летнем обмундировании, а одевать вас никто не будет — проще новых пленных пригнать или местных наловить. — Теперь задумались все, даже «Рябой», но он, наморщив лоб, задал тот самый вопрос, ради которого я всю эту байду разводил.
— Ты сказал, тебе полицаи были нужны. Зачем? — Я помолчал, словно собираясь с мыслями говорить или нет, а потом нехотя выдавил.
— Ох «Рябой»! — Я первый раз его так назвал, но видно, что попал в точку. «Рябой» сморщился, как будто кислого хватанул, но промолчал.
— Голову ты совсем включать не хочешь. Озеро огромное, лодки большие, грузить в лодки придётся до черта и больше. Продукты, оружие, боеприпасы, одёжку какую никакую.
Грести ты будешь? Любой из вас на вёслах уже через полчаса сдохнет. Но допустим повезёт вам. Доберётесь вы до того берега. И что? Заляжете на песочек и загорать приметесь — дороги то вы не знаете. Останется только егерей дождаться, которые по этим лесам ходят всяко лучше вас всех вместе взятых. А у меня и полицаи в качестве тягловой рабочей силы — они местные и на вёслах всё лучше любого из вас, и еда с их подворьев, и Шатун с семьёй в качестве проводников. Так у кого шансов выжить больше? — В это время подошёл Вася Никонов, и я сразу загрузил его.
— Ефрейтор Никонов! Возьмите артиллеристов, и идите задами за политруком. Привезёте его сюда на телеге. Рядовой Уздов пусть полицаев пока посторожит. Винтовку ему одну оставь. И чтобы тихо мне. Ни звука. Ни выстрела. Ни шума, какого. Всё должно быть, как всегда. Всё понятно?
— Так точно товарищ сержант! — Даже вытянулся Вася. Подобрались и артиллеристы — поняли со мной не похалявишь.
— А вы трое пока посидите, подумайте. И приведите себя в порядок. Противно на вас смотреть … бойцы Красной Армии. — Сказал я презрительно как выплюнул. И больше ни слова не говоря, отошёл к крыльцу дома и сел на скамеечку у стены дома.
«Рябой», потоптавшись, направился с дружками к бочке с дождевой водой, где они принялись мыться. Выглядели бойцы действительно не очень. Видно, в плену были уже не первый день.
Минут через пятнадцать послышался мягкий стук копыт, скрип несмазанного колеса, а затем ворота распахнулись, и во двор выехала телега с сидящим в ней политруком.
«Вот долбодон комсомольский! Хоть бы прилёг». Мелькнуло у нас с Сашкой в нашей общей голове.
Под уздцы коня вел рядовой Филимонов, рядом понуро шагали сапёры и рядовой Оленчевич, а вот ефрейтора Никонова не было. Я сразу смекнул — началось. Увидев меня, политрук аж вскинулся.