Чужие-2: Планета отчаяния
Шрифт:
Спотыкаясь об этот хлам, Рипли попробовала приблизиться к девочке. Та молча перебежала в другой угол и снова прижалась к стене.
– Ну, не бойся, – прошептала Рипли. Ее сердце колотилось.
«Бедный ребенок! Как это ужасно!»
Глаза девочки расширились от страха. Дальше бежать ей было некуда.
Рипли подходила к ней медленно, боясь снова спугнуть.
Бусы на рейке весело поблескивали.
Девочка кусала губы.
Ее взгляд теперь был устремлен на что-то, находящееся сбоку от Рипли.
Женщина взглянула
Девочка смотрела на фотографию.
Рипли протянула руку и взяла снимок.
Хорошенькая девчушка с длинными волосами и белым бантом, аккуратненькая и нарядная, весело смотрела с фотографии. Доверчивая. Открытая.
«Ребекка Джордан» – гласила надпись внизу.
«Ребекка Джордан», – повторила про себя Рипли. Фамилия была знакомой. Ребекка Джордан, Мэри Джордан…
Рипли вздрогнула и подняла глаза.
Ребекка скрючившись, сидела, в уголке.
Ее родственница – мать или сестра – погибла. И напоминала другим о смерти. Ребекка, маленький отважный ребенок, – пусть она трясется сейчас от страха, но выжить в этом аду мог только отважный человек, – напоминала, что есть и жизнь.
И снова в груди Рипли что-то сжалось от нежности и тоски: неужели цветущая девчушка с фотографии и этот пугливый зверек были одним и тем же человеком? Через что она прошла, что вытерпела? Взрослые, то есть те, кто должен был ее защищать, быть надеждой и опорой, – погибли. Наверняка погибли. Конечно, Ребекка восприняла их слабость как предательство тех, в кого она верила. С родителями ничего не страшно! Да? Ничего не скажешь, девочка имела полное право ей не доверять…
– Все в порядке, – уже более твердым тоном произнесла Рипли. Теперь ей хотелось одного – просто прижать этого детеныша к себе и согреть. – Все в порядке. Не бойся! – Она подползла ближе и обняла девочку за плечи.
Ребекка протестующе замычала.
– Ну, успокойся, – прижала ее к себе Рипли. Худенькое тельце девочки казалось горячим. – Все будет хорошо теперь…
Рука Рипли принялась гладить девочку по голове. Как она понимала ее! Те страдания, через которые им пришлось пройти обеим, сблизили, породнили их.
Пусть кругом творится все что угодно, пусть рушится мир: они вдвоем, и в настоящий момент их ничего не касается.
Рипли гладила Ребекку по голове и ощущала, как под ее рукой тает лед враждебности. Никогда в своей жизни Рипли не знала такой всепоглощающей нежности, какая прорвалась у нее к этой несчастной девочке с перемазанной грязью мордашкой и спутанной соломой волос на голове. Никогда…
Постепенно Ребекка прекратила мычать и стонать и расслабилась. Впервые за долгое время чудовищной игры в прятки от всего ставшего враждебным мира. Повинуясь новому порыву, девочка сама прижалась к незнакомке. Они замерли, обнявшись и не желая думать ни о чем…
12
Ребекка
В отсеке на нее нашло какое-то оцепенение. Рипли смутно догадывалась, что она должна была ощущать, – совсем недавно она сама шла сюда, заранее примирившись с ужасной участью. Теперь к ней вернулась надежда, – к ней, но девочка ее утратила. Незваные защитники лишили ее возможности спасаться самой, а их собственная способность защищаться вызывала большие сомнения. Кроме того, девочке явно было не до расспросов.
– Как ее зовут? – поинтересовался Горман, подходя поближе.
– Ребекка. Ребекка Джордан, – ответила Рипли: Ей не хотелось, чтобы девочке сейчас докучали, но уж слишком многое могло зависеть от сведений, прячущихся в ее нечесаной головке.
– Так, Ребекка, постарайся сосредоточиться, – неловко начал лейтенант. Он явно не знал, как надо разговаривать с детьми. А с другой стороны, кто знает наверняка, как следует говорить с ребенком, пережившим такой кошмар?
– Расскажи нам с самого начала… Где твои родители?
При этих словах девочка вздрогнула, и взгляд ее заметался в поисках выхода.
Возле двери стоял и кривил губы одетый в клетчатую рубашку Берт.
– Ребекка, ты должна постараться! Ребекка, вспомни! – не унимался лейтенант.
– Горман, дайте ребенку передохнуть! – не выдержала Рипли.
Горман выпрямился и сказал в сторону:
– Похоже, у нее что-то не в порядке с головой. Может, у нее просто отшибло память?
– По-моему, у нее все нормально, – с трудом сдержав готовые сорваться с языка ругательства, возразила Рипли.
Ее «поддержала» Вера:
– Никаких травм я не нашла. Пойдем. Зря только время тратим…
Горман кивнул и направился к выходу.
Берт сплел руки на груди. Рипли бросила на него уничтожающий взгляд. Тот скривился, но все же вышел.
Теперь Рипли и Ребекка снова остались вдвоем. Поглядывая на девочку, словно застывшую на своем месте, Рипли взяла чашку и медленно приблизилась к Ребекке:
– Выпей-ка вот это. – Почему-то она была уверена, что девочка почувствует ее особое отношение. – Это горячий шоколад.
Девочка исподлобья посмотрела на Рипли. «Чего хочет от меня эта женщина? – мучительно соображала она. – Чего они все от меня хотят?»
Из чашки вкусно пахло. Истосковавшаяся по горячей пище Ребекка почувствовала, что живот сводит от желания выпить этот предлагаемый напиток; рот заполнила слюна.
Рипли поднесла чашку прямо к ее губам.
Когда-то, непередаваемо давно, ее так кормила мама. Она сажала ее на колени и поила вот так, сама, а ей оставалось только приоткрывать рот и сглатывать. Обычно ей давали так горячее молоко. Ребекка не слишком любила его, но пила, потому что так уютно было сидеть в маминых объятиях и знать, что ей всегда помогут сильные мамины руки.