Чужое имя
Шрифт:
— По-моему, никто, — немного подумав, ответил я.
— Ну вот, видишь! А говоришь, все и всех знаешь, — уловив неуверенность в моем ответе, недовольно заметил подполковник. — В самое ближайшее время выясни. Это может стать отправной точкой. О всех новых данных докладывай немедленно. Уловил?
Я кивнул головой.
В какой уже раз я снова и снова изучал личные дела людей, имеющих доступ в зону, внимательно вчитывался в их автобиографии, пытался незаметно выяснить, у кого имеется фотоаппарат с импульсной лампой, писал запросы, получал на них ответы, но ничего нового так и не добыл.
Подошла
Правда, задержки и временные тупики, бесчисленные «кто», «зачем», «почему» в нашем деле неизбежны, и я привык к этому. Но сейчас я чувствовал какую-то особую неудовлетворенность. Никогда, кажется, я еще не стоял перед такой безнадежной перспективой. И вот, когда все мыслимые и немыслимые розыскные и другие мероприятия сработали впустую, неожиданный случай вроде бы дал мне тонкую нить надежды.
2.
С открытием весенней охоты на водоплавающую дичь офицеры нашей части в одну из суббот решили пострелять. Чтобы не забыть, как это делается, шутили они. Поехал с ними и я, хотелось немного проветрить мозги от массы вопросов, на которые не было ответов.
Видавшая виды полуторка доставила нас к озеру часа за четыре. Наскоро перекусив и разобрав ружья, охотники заспешили, стремясь до вечерней зорьки подобрать подходящее место и построить скрадки.
Я нерешительно топтался с ружьем у машины, не зная, к кому присоединиться, когда ко мне подошел капитан Дементьев и спросил, охотился ли я в этих местах.
— Нет, здесь не приходилось, — ответил я.
— В таком случае, приглашаю. Не пожалеешь. Знаю озерцо — во! — он оттопырил большой палец. — Да и скрадок там у меня с прошлого года. Идешь?
Я согласился и, забросив ружье за плечо, зашагал за ним.
Капитана Дементьева я знал хорошо. Раньше вместе служили в Средней Азии, а потом встретились здесь, на объекте. Он производил впечатление дельного офицера и хорошего человека: веселый, общительный, но не трепач.
Когда мы подходили к озеру, метрах в двадцати от нас из камышей поднялась стайка чирков. Конечно, никто выстрелить не успел.
— Ну, что я говорил! — обрадовался Дементьев, провожая взглядом улетающих уток.
— Да, жаль, упустили такую возможность...
— Ну, нашел о чем жалеть, — перебил меня капитан. — Ты что сюда разбойничать приехал? Успеем еще пострелять. Убьем по парочке и хватит. Фауну, братец, беречь надо.
Дементьев не ошибся. Место действительно оказалось удачным, и к рассвету у нас в скрадке лежало несколько кряковых и шилохвостей.
Когда солнце показалось из-за деревьев, Дементьев поднялся на ноги, с удовольствием потянулся, произнес:
— Все. До вечера лёта не будет. Так что заваривай чай, да соснуть малость надо.
Мы быстро вскипятили чайник и, сидя у костра, принялись обсуждать результаты охоты.
Позавтракав, капитан наломал елового лапника, разложил
— Прошу вас, Олег Петрович, ложе готово, — и первым блаженно растянулся на пружинящей, пахучей подстилке.
Я уже совсем было собрался последовать его примеру, но неожиданно замер на месте. Я не мог оторвать взгляд от ног Дементьева. Из правого каблука его резинового сапога торчала широкая гладкая шляпка мебельного гвоздя.
«Неужели он? Но как же так? — неслись у меня в голове бессвязные мысли. — Как быть? Что предпринять? Может, это какое-то дурацкое совпадение?»
— Чего стоишь? Ложись, места хватит, — снова обратился ко мне капитан.
— А знаешь, Костя, я, наверное, малость пройдусь. Что-то расхотелось мне спать...
— Ну-ну, валяй. Дело хозяйское, — проговорил Дементьев и принялся пристраивать под голову рюкзак.
Лихорадочно соображая, что же делать, я подошел к убитой нами дичи и стал разглядывать ее, не переставая думать о Дементьеве. Когда я взял в руки двух кряковых селезней в брачном оперении, капитан сразил меня окончательно. Увидев поднятых мною птиц, он крикнул:
— А ну-ка, Олег Петрович, замри — и я запечатлею тебя с этими кавалерами! — Дементьев взялся за рюкзак.
Я увидел, как он одним ловким движением распустил шнурок, засунул в мешок руку и достал из него фотоаппарат... со вспышкой, которую тут же запихнул обратно: солнце светило вовсю.
От неожиданности я даже открыл рот и выглядел, наверное, довольно глупо. Выручил меня сам капитан:
— Прошу улыбочку, а то стоишь, как мумия.
Я изобразил какое-то подобие улыбки и стоял так, пока он несколько раз щелкнул затвором. Затем я отправился на прогулку.
Пройдя метров двести вдоль озера, я углубился в лес и, сделав изрядный крюк, вышел к тропе, по которой мы с капитаном проходили вчера вечером.
Здесь я без труда нашел отчетливые следы резиновых сапог и принялся тщательно их изучать. Не надо было быть большим знатоком, чтобы сразу определить, что это были те самые отпечатки, которые я видел в зоне. Тот же размер. Так же стоптаны каблуки. Тот же «шип». И, тем не менее, между теми и этими следами было какое-то различие. Но какое? Сколько ни всматривался я в сырую глину, как ни напрягал изрядно истощившееся за последнее время воображение, четко этой разницы определить не мог, хотя и чувствовал, что она есть. Еще одна загадка!
Понимая, что в понедельник мне обязательно придется вернуться к этим следам, я отыскал несколько особенно отчетливых отпечатков и прикрыл их хворостом.
«Неужели Дементьев? — недоумевал я, возвращаясь назад. — Но почему он так спокойно продемонстрировал мне фотоаппарат? Кстати, раньше я его у капитана никогда не видел, хотя неоднократно бывал у него на квартире. Проверяет? Но зачем? Какой смысл? Наоборот, на себя же наводит». — Я ничего не понимал.
Признаться, мне совсем не хотелось, чтобы капитан Дементьев оказался тем человеком, которого мы ищем. Как я уже говорил, мы были с ним приятелями, жили в одном доме, да и жены наши дружили между собой. И вдруг... Да, возможно, прав был подполковник Титов, когда говорил, что я плохо знаю людей.