Чужой выбор
Шрифт:
Впрочем, слово было сказано, и, как выяснилось позже, услышано. А поскольку жизнь не стояла на месте, а стремительно летела вперед, на исходе лета Малкону действительно пришлось оставить Кинна-Тиате и променять горную свежесть на суховеи Дармсуда.
Теперь, размеренно шагая по дороге вместе с другими путешественниками, воин мог предаваться размышлениям хоть целый день.
С момента отъезда Мейрам прошло много месяцев. Помнит ли она вообще гвардейца, волею случая ставшего ее попутчиком на несколько дней? Он не был в этом уверен. Да и если запомнила, к чему
К стенам путники добрались еще засветло. Хорошее время: не сильно позднее, до закрытия ворот оставалась ещё пара часов, к тому же уходящее солнце вызолотило стены, добавляя величия и без того внушительному городу.
На входе в Дармсуд дежурила стража, бдительно досматривающая всех приезжих. Всадников пропускали очень быстро, с торговыми повозками тоже особенно не церемонились, бегло проверяя товары и взимая необходимую пошлину на право вести дело на городском рынке. Дольше всего своей очереди приходилось ждать пешим путешественникам. Семьи пускали быстрее, а вот одиночек расспрашивали со всей тщательностью.
Малкон с удивлением отметил, что у ворот было очень мало женщин, да и те, что явились, стояли смирно, опустив глаза к земле, словно опасались чего-то.
Северянин скривился. Чем южнее, тем сильнее в империи ощущалось влияние старых пустынных традиций, когда женщина значила не многим больше, чем домашняя скотина. Увы, традиция эта была достаточно распространена, хотя прадед Сабира немало сил уделял тому, чтобы искоренить совсем уж дикие обычаи, вроде торговли невинностью или наследным правом на дочерей и жен.
Когда очередь дошла до Малкона, стражник, закованный в вызолоченный чешуйчатый доспех, с ног до головы увешанный разнообразным оружием, в остроконечном шлеме (и как та такой жаре выдерживает?), придирчиво вцепился в него взглядом.
— Куда направляешься? Откуда явился?
— Я с севера, наемник, ищу работу.
— И что за работа? — по красному одутловатому лицу стражника прокатилась капелька пота.
— Я хороший мечник, — Малкон старался говорить скромно и без вызова, ему ни к чему привлекать лишнее внимание. — Думаю, меня возьмут в охрану одного из торговых караванов, им всегда нужны люди, да и платят сносно.
— Это если докажешь свою полезность, дармоеды им не нужны, — фыркнул страж. — С тебя три серебряных тирхата — налог на право работать для всех приезжих.
Малкон молча заплатил требуемое, подумал и добавил полмонеты сверх нужного, и, получив слегка покровительственный кивок от стражника, шагнул за ворота.
— Зайди к речным складам, — донеслось ему вслед, — там всегда есть чем перебиться на пару дней, да и гостиницы подешевле.
— Спасибо за совет, господин, я так и сделаю, — учтиво поклонился Малкон.
Столица поглотила путника, закручивая и растворяя его в лабиринте узеньких улиц. В нижнем городе жизнь
Единственная широкая дорога вела от ворот к центру города. По ней во всех направлениях сновали повозки и всадники, редкие прохожие предпочитали жаться к стенам домов или уходить боковыми улочками.
Малкон на минуту остановился, прикидывая, какое выбрать направление. Вправо вниз идти не хотелось, хотя речные склады находились в той стороне. Северянин точно знал, что респектабельные жители не селятся там, где им будет мешать сутолока погрузки, скрип повозок, а иногда и смачная брань караванщиков.
Еще дальше располагался рабский рынок — один из трех крупнейших в империи. Там тоже делать было нечего. А вот влево от ворот поднимались мягкие холмы, местами поросшие яркой зеленью. Именно там просматривались шпили и башенки затейливых домов южной знати, а дальше сиял золотом купол храма Всех Стихий. Совсем на вершине к небу возносились многоуровневые террасы дворца императора. Малкон свернул налево и решительным шагом направился вверх по склону.
Несколько раз ему попадались императорские патрули и, по примеру остальных прохожих, Малкон низко кланялся вооруженным до зубов воинам.
Когда улицы стали немного шире, дома — богаче, а по сторонам начали появляться приличного вида торговые лотки, северянин сбавил шаг. Выбрав небольшую лавку, заваленную чаем и специями, он с неспешной ленцой подошел к хозяину — сморщенному человеку с коричневой от загара кожей.
— Любезный, не подскажете, как мне найти дом Махрана бен Шарди, ювелира?
Старичок не сильно удивился.
— Хотите что-то продать после удачного найма? — высказал он наиболее очевидное предположение. — Не советую идти к Махрану — купит, но заплатит меньше нужного. Ступайте-ка лучше к Югдишу из Шуты, он настоящий мастер, и даже неограненный камень превратит в изумительное украшение.
— О, я должен передать заказ своего господина именно мастеру Шарди, — Малкон покаянно склонил голову, как бы демонстрируя, что исполнение желания богача не обсуждается: приказ есть приказ.
— В таком случае идите по этой дороге, на третьем перекрестке сверните влево, потом за площадью у фонтана — направо. Там квартал ювелиров. Доберетесь — узнаете подробнее.
И старик отошел, бормоча себе под нос что-то про бестолковых транжир.
Лавку ювелира Малкон отыскал без проблем, но заходить не стал, лишь прошел мимо, запоминая лица двоих продавцов: благородного старика, убеленного сединами, и второго — помоложе и явно сильнее. По сдержанным и осторожным движениям последнего, северянин сделал вывод, что парень должен быть неплохим бойцом. И хотя этот квартал не походил на базар, но работа с ценным товаром имела свои особенности.