ЧВК "Пересвет". Книга третья
Шрифт:
— Иными словами он потенциально полезный попутчик, так?
— Совершенно верно, вашество.
— Тогда почему бы и не подкинуть его до Рио-де-Жанейро?
Глава 22
Под нами проплывали Анды — древние горы, покрытые белоснежными шапками снега. В прежней своей жизни мне довелось побывать в горах Алтая, Урала, Крыма и Кавказа и с уверенностью могу заверить — у разных горных систем свой очарование. Алтай прекрасен своим непредсказуемым нравом, Кавказ — первозданной древностью, Урал — невероятной мощью и суровым нравом,
У всех народов, живущих в горах и предгорьях, были свои легенды о возникновении гор, но все они сводились к тому, что пики и вершины создали боги на рассвете мироздания. И, глядя на невероятный пейзаж под крылом самолёта, я охотно верил, что так оно и было.
Перелёт над Андами занял почти шесть часов. Всё это время Дамьян управлял самолётом вручную.
— Горы — коварная штука, ваша светлость, — ответил он на мой вопрос о незадействованном автопилоте. — Нужно быть готовым ко всему.
И только когда за очередным горным пиком показался зеленый ковёр южного леса, Дамьян скорректировал маршрут и включил автоматическое поддержание курса. Убедившись, что электроника работает в штатном режиме, он с удовольствием потянулся, громко хрустнув суставами пальцев.
Мы двигались на юго-восток, к побережью атлантического океана, где под распростёртыми объятиями статуи Иисуса Христа раскинулся город Рио-де-Жанейро. Но это ожидало нас в будущем, а сейчас под нами были джунгли — бесконечный вечнозелёный южный лес, под сводами которого текли сотни и тысячи рек, самые крупные из которых брали своё начало в Андах, которые мы оставили позади.
День сменился ночью, но пейзаж оставался всё таким же однообразным, и лишь вдалеке светились редкие огни то ли электрического света, то ли костров. Природа Южной Америки вполне себе сопоставима своим негостеприимством с Сибирской тайгой и не очень-то благоволит человеческой цивилизации.
На следующий день бескрайняя зелень южноамериканских джунглей стала прерываться извилистыми полосками тёмной, почти черной водной глади какой-то реки.
— Это Рио-Негру? — спросил я у Маркуса, вспоминая школьные уроки по географии.
— Si, Senor. Es Rio Negro. El principal afluente del rio Amazonas, — ответил он.
Шеф хотел было перевести ответ, но я отмахнулся — всё было понятно и так. Река Рио-Негру была главным притоком реки Амазонка. Вместе они составляли самый большой речной бассейн в мире.
— Я бы хотел увидеть место слияния Рио-Негру и Амазонки, — сказал я Дамьяну. — Грех такое пропустить, раз уж мы здесь.
— Как прикажет ваша светлость, — ухмыльнулся здоровяк и скорректировал курс.
Самолёт немного накренился, меняя направление согласно заданным параметрам.
Чем дальше мы летели, тем шире становилась Рио-Негру, обрастая многочисленными притоками, пока не заматерела, став огромной черной, словно жемчужина, рекой.
И чем шире она становилась, тем чаще на ней появлялись поселения и даже целые городки. Впрочем, нашему продвижению к Рио это никак не мешало — воздушное пространство вдруг стало довольно оживленным. Авиасообщение было тут вторым по полярности видом
На следующий день мы добрались до места, где Рио-Негру впадала в Амазонку.
— Како лепо! — вырвалось у Дамьяна при виде слияния двух рек.
Даже Шеф прилип к иллюминатору. И было из-за чего!
Чёрная вода Рио-Негру соединялась с жёлтой, мутной водой Амазонки, образуя одну реку, но при этом не смешивалась! На протяжении нескольких километров половина реки оставалась чёрной, а другая мутно-жёлтой.
Впрочем, для меня это явление не было чем-то уникальным. Такой же эффект можно было наблюдать по весне и в Горном Алтае, там, где река Бия сливается с рекой Катунь и начинается Обь. После объединения одна часть реки остаётся бирюзового цвета, а другая тёмного. Вот и здесь, в Южной Америке, я наблюдал такой же эффект, только совсем в другом масштабе.
Чёткое разделение воды на цвета продолжалось несколько километро, но в конце концов физика взяла свое и жёлтая муть Амазонки начала поглощать Рио-Негру, становясь на несколько тонов темней.
— Всё, довольно, — сказал я Дамьяну. — Возвращайся к прежнему маршруту.
— Да, ваша светлость, — кивнул серб и скорректировал данные в навигационной системе.
Дальнейший пейзаж оказался однообразным — реки и протоки, джунгли и топи. Ни мостов, ни дорог, ни больших городов. Этот пейзаж нагонял на меня невесёлые мысли и чем ближе мы подбирались к цели нашего путешествия, тем чаще я думал о Софии. Возможно, что эти несколько задержек в пути могли стоить ей многого, возможно, что даже жизни.
В попытке хоть как-то отвлечься, я поинтересовался у Шефа о данных с маяка, установленном на транспортном вертолёте золотодобывающей компании.
— Э нет, вашество. Маяк маяком, а кое-какое оборудование для отслеживания мне всё же нужно. Его мы сможем раздобыть только по прилёту в Рио.
— Понял, отстал, — вздохнул я и снова уставился в иллюминатор.
С этими тревожными мыслями я провалился в сон.
Я стоял на песчаной дюне. Горячий ветер обжигал лицо и трепал волосы. Пустыня окружала меня, сливалась с горизонтом в дрожащем мареве. Я знал, что мне нужно идти, двигаться вперёд, потому что бездействие означало смерть. Верную смерть.
И я побрёл. Побрёл наугад, потому что когда вокруг тебя нет ничего, кроме песка, то все пути одинаково хороши. Или одинаково плохи. Но я знал, что то, каким будет этот путь, зависит только от меня.
Ноги вязли в песке, но усталости я не чувствовал. Чувствовал только жар и то, как во мне начинает закипать кровь. Время словно остановилось и это ощущение не покидало меня до тех пор, пока я не заметил среди дрожащего от зноя воздуха расплывчатый силуэт.
Тогда я побежал. Потому что этот силуэт стал смыслом этого пути. Я взбирался на дюны, затем скатывался и повторял это раз за разом, пока очертания силуэта не стали отчётливее.