Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
Я читал в каком-то детективном романе (названия уже не припомню) про одного сыщика, которого в трамвае осенила блестящая идея. У меня такое ощущение, что вместе с исчезнувшим из Токио трамваем канули в Лету и добрые старые детективы.
Куда направляется трамвай, я толком не знал. Сошел на конечной остановке и увидел перед собой железнодорожную станцию Сидзё Омия, от которой начиналась оживленная улица. Пройдя по ней немного, я понял, что уже бывал здесь. Да это же Сидзё Каварамати! Неужели в Киото все дороги ведут в этот район?
Я решил пройти еще немного, посмотреть храм Киёмидзу [49] .
Женщина в кимоно подала мне сакэ и стала разбрызгивать воду по мостовой. Она делала это очень аккуратно, чтобы ни одна капля не попала на стоявшую тут же сувенирную лавку.
49
Буддийский храмовый комплекс, основанный в VIII в., одна из главных достопримечательностей Киото.
Прогулка по Киото порядком меня утомила, и я решил возвращаться в Нисикёгоку.
Сцена 4
На берегу реки
Эмото встретил меня вопросом:
– Ну как тебе Киото?
– Замечательно!
– Где был?
– В Арасияму съездил, посмотрел Киёмидзу.
– А Митараи куда подевался?
– Не знаю. Мы в электричке расстались. Бросил меня.
Эмото посмотрел на меня с сочувствием.
Мы стали готовить на ужин тэмпура, и в это время на пороге появился Митараи. Взглянув на его отсутствующее лицо, я подумал, что так, наверное, должны выглядеть лунатики. Втроем мы уселись за скромный ужин.
Только тут я заметил, что на Митараи пиджак его друга.
– Может, снимешь пиджак? – обратился я к нему. – Чего ты в нем сидишь? Не жарко?
Митараи будто не услышал моих слов. Он сидел не двигаясь и рассеянно глядел на какую-то точку на стене.
– Да сними ты пиджак! – повторил я, на этот раз громче.
Мой друг медленно поднялся со стула и через несколько минут вернулся. Я посмотрел на него: он был в пиджаке, только теперь в своем собственном.
Тэмпура удалась на славу – Эмото действительно был первоклассным поваром. Однако Митараи, кажется, даже не понял, что он ел.
– Завтра воскресенье, – проговорил Эмото, обращаясь к приятелю. – У меня выходной. Я хотел свозить Кадзуми в Ракухоку. Как вам идея?
Я, конечно, обрадовался, но вида не подал.
– Кадзуми рассказал мне: ты все думаешь, уже голову, наверное, сломал, – продолжал Эмото. – Почему бы тебе тоже не прокатиться? Если, конечно, других планов нет.
Митараи послушно кивнул:
– Хорошо. Только я на заднем сиденье. Посижу, помолчу.
Пока мы ехали в Охару – северный пригород Киото, где расположен храм Сандзэнъин, Митараи, как и обещал, не проронил ни слова. С каменной беспристрастностью он восседал на заднем сиденье, словно Будда.
В Охаре пообедали. Эмото приправлял каждое блюдо остроумными профессиональными комментариями, но Митараи по-прежнему оставался ко всему безразличен.
Мы с Эмото замечательно поладили. Хороший он парень – показал нам университет Досися, университет Киото, замок Нидзё, храм Хэйан, императорский дворец и киногород Удзумаса. Мы объехали с ним почти весь Киото. В Каварамати, как мы ни отказывались (точнее, отказывался только я один), Эмото еще и суси нас накормил, а потом угостил кофе в уютной кофейне,
Это был замечательный день – воскресенье, 8 апреля. Единственное что – в своем расследовании мы не продвинулись ни на йоту.
Проснувшись на следующее утро, я не застал в квартире ни Митараи – его постель уже была холодная, – ни Эмото.
Проголодавшись, я вышел на улицу, перекусил в кафе и, переходя от одной книжной лавки к другой, миновал станцию, перешел мост, перекинутый через какую-то речушку, и оказался в спортивном городке, в центре которого красовалась бейсбольная площадка. Мимо, переговариваясь между собой, пробежали джоггеры в тренировочной форме. Я вернулся мыслями к делу, которое мы расследовали.
После того как Митараи от меня отделился, мы не сделали ни шагу вперед. Но дело это никогда не выходило у меня из головы.
Дело семьи Умэдзава имело какую-то магическую силу. В посвященной ему книге я прочитал про человека, который потратил все свои сбережения на расследование убийств. Другой на этой почве свихнулся: одержимый женщиной-призраком, он покончил с собой, прыгнув с утеса в Японское море. И я могу понять настроение людей, горевших желанием хотя бы одним глазом взглянуть на фантом, называемый Азот.
Я не заметил, как снова оказался у станции, только на этот раз подошел к ней не с фасада, а с тыла. Окрестности Нисикёгоку я исходил вдоль и поперек. Настала очередь Сидзё Каварамати. Мне понравилось кафе с классической музыкой, куда мы заходили накануне. Плюс там рядом «Марудзэн» [50] , где я хотел поискать американский иллюстрированный альманах.
Присев на лавочку на платформе на станции Нисикёгоку, я стал дожидаться электрички в Каварамати. До часа пик было еще далеко. Я поглядел вокруг и увидел всего одну старушку, устроившуюся на освещенной солнцем скамье. Загудели рельсы, я поднял голову в надежде, что подходит моя электричка, однако увидел на приближающемся головном вагоне красные иероглифы «экспресс». Поезд пролетел, закручивая порывы ветра. Со стоявшей на солнце лавочки сорвалась кем-то оставленная газета и перелетела в тень, где сидел я. В эту минуту перед моими глазами неожиданно возник пейзаж, открывшийся перед нами в Тоёсатотё, куда мы с Митараи приехали на автобусе: насыпь вдоль реки, пустыри, валяющиеся тут и там старые шины. Эта неприглядная картина ассоциировалась у меня с дочерью Тамио Ясукавы, ее классическим токийским диалектом.
50
Крупнейшая в Японии сеть магазинов, торгующих книгами и писчебумажными принадлежностями.
Чем сейчас занимается Митараи? Впрочем, что бы он ни делал, остается вопрос: как вести дальше расследование, не поговорив с ней? Я вскочил с лавки и перешел по лестнице на противоположную платформу. Теперь мне нужна была электричка до Камисиндзё.
Когда я сошел с поезда, часы на платформе показывали начало пятого. Сначала я думал пересесть на автобус, но в конце концов решил прогуляться по незнакомому месту пешком.
В Камисиндзё признаки оживления можно было наблюдать только на прилегающих к станции улочках. Но стоило отойти немного в сторону, как жизнь сразу замирала. По пути попадались закусочные, где прямо на улице готовили пельмени с вареным осьминогом и лепешки окономияки с самой разной начинкой. Мне вспомнилась Осака, где эта еда считается фирменным блюдом.