Цикл "Пограничная трилогия"+Романы вне цикла. Компиляция. 1-5
Шрифт:
— Пошли отсюда, — сказал Бойд.
— Мы сейчас очень близки к истине. Хотя я и не знаю, в чем она состоит. Я не цыганка-предсказательница. Но я вижу у вас впереди большие неприятности. Очень большие. Ты должен слушаться брата. Он старше.
— А вы еще старше.
Ганадеро снова откинулся в кресле. Обратил взгляд на Билли.
— Ваш брат настолько юн, что полагает, будто прошлое до сих пор живо, — сказал он. — Что прошлые несправедливости ждут его вмешательства. Может быть, вы в это тоже верите?
— У меня на этот счет нет мнения. Я сюда приехал только ради кое-каких лошадей.
— Какое тут может быть вмешательство?
— Однажды я уже уехал из этой страны, — сказал Билли. — И вовсе не будущее заставило меня сюда вернуться.
Ганадеро выбросил вперед ладони одну над другой, на небольшом расстоянии. Как будто держа нечто невидимое в невидимой коробке.
— Вы сами не представляете, какие вещи приводите в движение, — сказал он. — Ни один человек этого знать не может. Никакой пророк не предугадает. Последствия наших действий часто бывают совершенно противоположны тому, на что поначалу рассчитываешь. Уверены ли вы, что стремление сердца у вас так огромно, что преодолеет все неверные повороты, все разочарования? Неужто вы не понимаете? Мало за что можно платить такую цену.
Бойд уже стоял в дверях. Билли, обернувшись, смотрел на него. А тот — на ганадеро. Ганадеро, помахав перед собой ладонью, развеял воздух.
— Да. Да, — сказал он. — Идите.
На улице Билли оглянулся посмотреть, не смотрит ли за ними ганадеро.
— Не смотри назад, — сказал Бойд. — И так ясно, что он следит за нами.
Из города выехали на юг по дороге на Сан-Диего. Ехали в молчании; немой и натерший лапы пес попеременно то бежал, то шел впереди посередине лишенной тени полуденной дороги.
— Ты понял, что он нам вкручивал? — сказал Билли.
Бойд слегка повернулся на непоседланном коне и оглянулся назад:
— Еще бы. Я-то понял, что он нам вкручивал. А ты?
Оставив позади последние разрозненные южные предместья, они выехали из города. В полях, через которые они ехали, работали мужчины и женщины, собиравшие хлопок с серых ломких кустиков. Братья напоили коней из придорожной acequia,[275] предварительно распустив на Бёрде латиго, чтобы он не заподпружился. Один из мелко нарезанных наделов какой-то человек распахивал при помощи быка привязанным к его рогам плугом с одной ручкой. Такой плуг был стар уже в Египте и мало чем отличается от простой сохи из древесного комля. Вновь сели на коней, двинулись дальше. Билли оглянулся на Бойда. Тощего на непоседланном коне. И еще более тощего в виде тени. Совсем уж хиленькой в сравнении с тенью высокого вороного коня, широко шагающего по дороге и размашистыми движениями угловатых конечностей с потягом попирающего пыль, — тут нечего сказать, уж конь так конь, получше его Бёрда. Когда день уже клонился к закату, остановили коней на вершине взгорка и, оглядевшись, увидели, что чуть ниже на вспаханные квадратики темной земли пущена вода из открытого шлюза; скопившаяся в бороздах вода блистала на вечернем солнце, как убегающие вдаль параллельные полосы полированной стали. Издали напоминая прутья поваленных ворот, обозначающих границу некоего древнего предприятия, начинающегося тут же, от первых придорожных тополей, где чирикают вечерние птицы.
Мало-помалу на вечереющей дороге они нагнали босоногую девчонку, несшую на голове тряпичный узел, обвисающий по сторонам головы, словно
Билли на своем коне сместился ближе к другой стороне дороги, чтобы, когда, он, проезжая мимо, заговорит с ней, она, отвечая ему, волей-неволей повернулась бы лицом к западу и оно бы осветилось последним светом дня. Но, едва услышав сзади стук копыт, она тоже перешла на другую сторону, а когда он заговорил с ней, поворачиваться не стала вообще, да и ответа от нее он не услышал. Едут дальше. Проехав еще сотню ярдов, он остановился и сошел с коня на дорогу.
— Ты чего? — спросил Бойд.
Билли обернулся к девушке. Не доходя до них, она остановилась. Дальше ей идти было некуда. Билли отвернулся, поднял ближайшее стремя, повесил его на рожок и стал проверять латиго.
— Темнеет же, — сказал Бойд.
— Уже стемнело.
— Ну так давай двигаться.
— Мы и так двигаемся.
Девушка опять пошла вперед. Приближалась медленно, держась дальней от них стороны дороги. Когда она с ними поравнялась, Билли ей предложил подвезти ее. Она не ответила. Дернула под своим узлом головой и ускорила шаг. Билли смотрел ей вслед. Погладив коня по холке, он взял его под уздцы и пошел по дороге пешком, ведя коня за собой. Бойд на Кено остановился, сидит смотрит.
— Что на тебя нашло? — сказал он.
— Ты о чем?
— Подвозить ее…
— А почему бы и нет?
Пустив коня вперед, Бойд поехал рядом с братом.
— Что ты затеял?
— Прогуливаю коня.
— Какого черта на тебя нашло?
— Да ничего на меня не нашло.
— Тогда что ты сейчас делаешь?
— Просто прогуливаю своего коня. Ты едешь, я ж не спрашиваю…
— Прямо так я тебе и поверил.
— Ты что, боишься девчонок?
— Я боюсь девчонок?
— Да.
Он поднял взгляд на Бойда. Но Бойд лишь покачал головой и поехал дальше.
Девушка тем временем ушла вперед, ее маленькая фигурка растаяла в темноте. На поле к западу от дороги продолжали слетаться голуби. Слышно было, как они пролетают над головой, даже когда стало настолько темно, что видно уже не было. Бойд уехал вперед, Билли все чего-то ждал на дороге. Через какое-то время Билли догнал брата. Он опять был в седле, и они поехали рядом.
Орошаемые земли остались позади, потом в роще придорожных деревьев показалась лачуга из палок и глины, внутри которой горел слабый оранжевый огонек самодельной масляной лампадки. Они подумали, что, должно быть, девушка сюда и шла, однако, к их удивлению, она опять возникла впереди на дороге.