Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
— Не-ет… — напрягал я память, морща лоб. — Груди у нее не обвисали, они были… такие… круглые. Да, как шары!
— А ты откуда знаешь? — с дурашливой грозностью поинтересовалась Рита. — Эта Ленка… Она что, раздевалась?
— Она гладила платье! — ухмыльнулся я. — В одних трусиках! Чудное виденье! Лена стояла ко мне спиной, ловко водила утюгом… Мы повторяли данные по урожаям в семидесятых, а потом она развернулась ко мне лицом… Прищурила глаза, будто целясь, направила на меня утюг — и он зашипел, пуская струи пара…
Смолкнув, я поглядел
— Наташ… — упруго поднявшись, я протянул руку. — А давай, станцуем!
— О! — просияла женщина, откатываясь в кресле от стола. Гибко встав, она положила мне руки на плечи, легонько прижалась, а я обнял узкую талию. Повел под мелодию, звучавшую в голове, и словно вернулся в далекий вечер… до которого еще надо дожить.
В какой-то момент мне довелось испытать острую, сбивающую дыхание радость открытия, хотя и морозец студил душу.
Я отступил, обрывая танец под неслышную музыку, и сказал:
— Наташ, дорисуй… Лена Рожкова на пять-шесть сантиметров выше тебя… Соответственно, и ноги чуть подлинней, и грудь немного побольше… Но главное, что до меня только сейчас дошло, что запомнили руки — фигура у Лены была типично «иверневская», те же изгибы, те же пропорции тела!
Наташа замерла, а глаза потемнели, наливаясь густой синевой сапфира.
— Не может быть… — пробормотала она. — Лея?!
— Да! — воскликнул я. — Это была Лея! И я даже знаю, почему она представилась Рожковой… Лет через десять выйдет роман «Ганфайтер», фантастика. Какого-то Большакова… А Лея любит такое чтиво! И вот там-то, в романе, одну героиню звали Марина Рожкова! И она была под стать Лее — красивая и эффектная блондинка…
Инна с Ритой переглянулись, а Наташа, ни слова не говоря, сунулась к компьютеру, и нанесла последние штрихи.
С экрана на меня глянула Лена Рожкова… Лея Гарина…
— Она! — выдохнул я.
Немая сцена длилась недолго. Рита, заметно нервничая, сказала:
— Теперь — Наташу Томину!
Наши взгляды пересеклись, и «главная жена» отвела глаза, боясь, что ее беспокойство станет понятным.
— Ну, во-первых, — ворчливо начал я, — если кто-то подумал на Юлиуса, то зря, ей тогда тридцать шесть стукнет! Молодая женщина, красивая, да! Но не девушка! Ко всему прочему, Наташа была… или будет не брюнеткой, а скорее шатенкой. Цвет волос у нее был, знаете, такой… темно-каштановый, хотя, конечно, можно и перекраситься… О, Наташ, а изобрази-ка ее в образе Моники Белуччи! В Интерсети должны быть фото…
— Нашла! — кивнула Талия. — Похожа?
— Д-да… — вытолкнул я в раздумьях.
Моника мне всегда нравилась, вот только полного сходства с Томиной не было… Томина…
«Ох, не верю я в совпадения! — запульсировало в голове. — Та брюнетистая шатенка… Она ведь точно знала многое о моей жене из „прошлой жизни“, раз назвалась такой фамилией!»
—
Помолчав, я вгляделся в образ на экране.
— Губки сделай пухлее… Примерно, как у Риты… Ага… Да, и волосы не прямые, а такие, знаешь, склонные виться… М-м… Да, и еще — глаза у Наташи, как и волосы, не черные были, а такие… темно-вишневые, как у Наталишки…
— Так это Наталишка и есть! — выпалила Рита со странным облегчением. — Потому и фамилию такую выбрала — Вишневская! Ее же всю жизнь «вишенкой» звали! Зовут… А Томина… Она узнала, как звали твою бывшую!
— Интере-есно… — затянула Инна. — Но… Не знаю. Нет, с Леей попадание в «десятку», но вот с Наталишкой… Хм… Да, есть совпадение с цветом глаз, можно сюда и фамилию «говорящую» притянуть, но… Маловато как-то доводов «за».
— Да я понимаю… — выговорила Рита. — Миш… Вот, ты говорил, что чувствовал их симпатию, даже любовь. А кто из этой парочки тебя сильнее любил?
— Наташа! — твердо сказал я. — Лея… Лена была нежнее, ласковей, сентиментальней, что ли, а вот Томина… Я, помню, даже застеснялся ее откровенности… пылкости!
— А вот это уже довод! — щелкнула Инна пальцами, и засмеялась: — Наталишка еще в памперсы писает, а уже сгорает от страсти!
— Так что же? — Талия стрельнула ясной синевой. — Мы вычислили этих девиц?
— Будущее покажет! — сверкнула зубками Рита.
Пятница, 11 июня. День
Москва, Старая площадь
С утра была запарка, мы с Гурием Иванычем посетили массу высоких кабинетов, забираясь на пятый этаж ЦК, но к обеду согласовали-таки проект Второго Московского университета. Его будем создавать на базе МИФИ, как и мечтал ректор Колобашкин.
Довольный, я сбегал в «цекистскую» столовую — тут, рядом, улочку перейти. Вернулся, отяжелев, и засел в мягкое кресло для посетителей. Тихо, спокойно… И мысли посещают исключительно позитивного свойства…
Завтра моя Юлька, мой Юлиус возьмет фамилию мужа, и станет Алёхиной. Вроде, и плюсовое событие, а у меня печаль.
Потому ль, что свадьба дочери — это еще и веха в жизни? Оглянись, человече, и — memento mori? Ну, это уж совсем в минус…
Лучше о Васёнке думать — ему скоро диплом защищать. Получит свой «красный», а идей у парня столько, что можно сразу кандидатскую писать. Один гель-кристалл чего стоит — Васёнок небрежно зовет его «желейкой»…
«Такие кадры нам нужны, — усмехнулся я. — Сманю к себе!»