Цикл романов "Все секреты мира"

Берри Стив

Они подружились с первой встречи. Старый датчанин что-то разглядел в нем. Малоун сам не понимал, что именно, но встреча одним дождливым вечером в Атланте соединила их судьбы.

Стефани тогда настояла, чтобы он взял отпуск после суда над тремя адвокатами в Мехико. Это дело касалось международной торговли наркотиками и зверского убийства инспектора из Управления по контролю за соблюдением закона об обороте наркотиков, который оказался личным другом президента США, и вылилось в кровавую резню. Возвращаясь в суд после перерыва, Малоун попал под перекрестный

огонь снайперов, не имевший никакого отношения к суду. Тем не менее Малоун попытался прекратить перестрелку. При этом он получил пулю в левое плечо. Итогом стычки стали семь трупов и девять раненых.

Одним из убитых был молодой датский дипломат по имени Кай Торвальдсен.

* * *

— Я пришел поговорить с тобой лично, — сказал тогда Хенрик Торвальдсен.

Они сидели в берлоге Малоуна. Плечо Коттона адски болело. Он не стал спрашивать, как Торвальдсен нашел его и откуда знает, что Малоун говорит по-датски.

— Я очень любил сына, — продолжил Торвальдсен. — Когда он вступил в наш дипломатический корпус, я был так горд… Он попросил назначение в Мехико. Изучал ацтеков в университете. Когда-нибудь он стал бы достойным членом нашего парламента. Политиком.

Вихрь первых впечатлений пронесся в голове Малоуна. Его гостю было шестьдесят с лишним лет. Явно из высокопоставленной семьи, в нем чувствовались одновременно лоск и умение повелевать. Изящные манеры поведения резко контрастировали с искалеченным телом — его позвоночник был скрючен как вопросительный знак. Суровое морщинистое лицо, худые ноги, напоминавшие птичьи лапы, на руках — пигментные пятна и выступающие вены. Волосы были цвета олова, густые и жесткие, брови — тускло-серебряные пучки растительности, придававшие старику озабоченный вид. Но серо-голубые проницательные глаза не скрывали обуревавших его чувств.

— Я пришел увидеть человека, который застрелил убийцу моего сына, — заявил датчанин.

— Зачем?

— Чтобы поблагодарить вас.

— Вы могли бы позвонить.

— Я предпочитаю видеть того, с кем разговариваю.

— Извините, но сейчас я хотел бы побыть один.

— Я понимаю, вас чуть не убили.

Малоун пожал плечами.

— Вы собираетесь оставить работу. Уйти в отставку. Покинуть вооруженные силы.

— Вы чертовски много знаете.

— Знание — это самая большая роскошь.

Слова Торвальдсена не произвели на него впечатления.

— Спасибо на добром слове, но меня здорово беспокоит дырка в плече. Так что, раз вы высказали мне вашу благодарность, не могли бы вы уйти?

Торвальдсен, сидевший на диване, не шелохнулся. Он внимательно рассматривал убранство комнаты и другие помещения, видимые через арку. Квартира производила впечатление книжного склада — все стены были заставлены разнообразными томами.

— Я тоже люблю книги, — сказал гость. — Собираю их всю жизнь.

Малоун чувствовал, что этот человек что-то задумал. Открывая дверь, он заметил, что его гость прибыл на лимузине. К тому

же его занимал один вопрос:

— Откуда вам известно, что я говорю по-датски?

— Вы говорите на нескольких языках. Мне очень приятно, что одним из них является мой родной язык.

Это не ответ, но на что он рассчитывал?

— Ваша эйдетическая память — должно быть, это благословение свыше. Я с годами стал забывчив. Мало что помню.

В этом Малоун очень сомневался.

— Что вам нужно?

— Вы уже решили, чем собираетесь заняться после отставки?

— Я подумываю открыть книжный магазинчик. У меня есть кое-что на продажу.

— Отличная идея. У меня есть книжный магазин, который я хочу продать, — объявил Торвальдсен.

Малоун помолчал. Что за ерунда! Но что-то в глазах старика подсказывало ему, что посетитель не шутит.

Сухая старческая рука покопалась в кармане пиджака, и Торвальдсен положил на диван визитную карточку.

— Здесь мой телефон. Позвоните, если заинтересуетесь моим предложением.

Старик поднялся.

Малоун остался сидеть.

— Почему вы думаете, что меня это может заинтересовать?

— Сами увидите, мистер Малоун.

Его возмутила уверенность Торвальдсена, особенно потому, что старик был прав. Старый датчанин зашаркал к двери.

— Где находится ваш магазин? — спросил Коттон, в глубине души ругая себя за то, что проявил интерес.

— В Копенгагене, где же еще?

* * *

Малоун помнил, что вытерпел три дня, прежде чем позвонить. Мысль о жизни в Европе всегда казалась ему привлекательной. Интересно, Торвальдсен тоже об этом знает? Но Малоун никогда не думал о том, чтобы так круто изменить жизнь. Он был государственным служащим. Чувствовал себя стопроцентным американцем. Но это было до Мехико. До того, как он стал свидетелем той кровавой бойни.

Малоун вспомнил отчужденное лицо своей жены на следующий день после того, как он позвонил в Копенгаген.

* * *

— Я согласна. Мы долго жили порознь, Коттон, нам пора развестись.

Она произнесла это тоном судебного юриста — это и была ее профессия.

— У тебя есть кто-то другой? — спросил он безразлично.

— Есть, но дело не в этом. Черт возьми, Коттон, мы пять лет живем врозь. Я уверена, ты тоже не был монахом все эти годы.

— Ты права. Пришло время для развода.

— Ты на самом деле собираешься уйти со службы?

— Уже.

Она покачала головой с таким же видом, с каким давала советы их сыну Гарри:

— Ты когда-нибудь угомонишься? Флот, потом летная школа, юридический факультет, военно-юридическое управление, Billet. Теперь эта неожиданная отставка… Что дальше?

Малоун терпеть не мог ее снисходительного тона.

— Я переезжаю в Данию.

Она осталась невозмутимой. С тем же успехом он мог сказать, что переезжает на Луну.