Цивилизация
Шрифт:
— А Бетику тем временем италийцы заселяют. Особенно греки с юга Италии.
— Не самый худший вариант — покультурнее собственно италийцев. Или они у вас опять за старое принялись? — я намекал на Вакханалии, которые мы сурово пресекли у себя, а затем помогли пресечь и в Бетике.
— Ну, не до такой степени. Развратничают, конечно, но строго между собой и не среди бела дня, а по ночам, наших они в свои безобразия не втягивают, да и в преступном стяжательстве организаторы их оргий, вроде бы, пока не замечены.
— Ну так и чем они тогда вам мешают?
— Это всё-таки дурной пример для нашей турдетанской молодёжи, которую мы стараемся воспитывать в строгих правилах. Вы ведь тоже не очень-то одобряете все эти греческие штучки?
— Ты прав. Для повышения нашей культуры нам нужна греческая — но только их культура, а не сами греки. Ну, за исключением разве что тех очень немногих, которых мы тщательно отбираем сами.
— Так ведь в том-то и дело! Вы можете позволить себе принять только тех, кто вам подходит, и никто вам в этом деле не указ, а каково нам? Римляне
— Ну да, перед римским законом все равны, но греки немножко равнее прочих, италийцы ещё равнее, италийские греки равнее даже их, а равнее всех их, вместе взятых, латиняне и сами римляне. Но и эти италийские греки достаточно равны, чтобы у римлян сложно было найти на них управу.
— То-то и оно. И даже и не этот их греческий разврат главное. Их же с каждым годом прибывает всё больше и больше, и им нужна будет земля, а насчёт нашего с ними равенства перед римским законом ты сам уже сказал так, что мне не сказать лучше.
— Тогда почему бы тебе не приобрести землю рядом с Италикой и не построить на ней виллу? Ты же у римлян на хорошем счету, и тебя они в обиду не дадут даже этим грекам. Думаю, не откажут они тебе и в праве построить в Италике городской дом — если и не в центре, то хоть на краю. Твой наследник будет в нём уже старожилом, а сам город разрастётся, и дом, который ты оставишь ему в наследство, окажется бесспорно внутри городской черты. У жителей Италики ведь латинское гражданство? Ну так и какое тогда у её властей будет основание для отказа в гражданстве твоему сыну? Это даже если его и не дадут по какой-то причине уже тебе самому, — подсказывая Траю путь к получению его потомками латинского гражданства, от которого недалеко уже и до римского, я если даже и менял историю, то весьма незначительно. Как мне рассказывала Юлька, предки Траяна и в реале жили в Италике, когда туда переселились и усыновившие впоследствии отца будущего императора натуральные римляне Ульпии. Точной даты и конкретного предка мы, конечно, не знали, но обсудив и прикинув варианты, решили, что такая импровизация не повредит. С латинским гражданством или без оного, Трай один хрен остаётся вождём нескольких местных турдетанских общин, и в качестве авторитетного в местном социуме вождя в мирное время и префекта местных союзников на войне он римлянам уж всяко нужнее и полезнее, чем в качестве обыкновенного латинского кавалериста, которых у них достаточно много и без него. А раз так, то едва ли они позволят ему и его ближайшим потомкам слишком уж романизироваться, оторвавшись от местных турдетанских корней…
— Гм… Землю рядом с Италикой, говоришь? Мысль неплохая, но видишь ли, в чём тут дело… Даже стыдно как-то признаться… Я, конечно, не беден, но боюсь, что и не настолько богат, как тебе это, возможно, кажется…
— Трай, ну не ищи ты проблемы там, где их нет. Уж чем-чем, а этим презренным металлом я тебе помочь могу. Осмотрись там, приценись к тому, на что глаз положишь, и не скромничай особо, а что понравится, на то и клади глаз. А как выберешь — сообщи мне, сколько тебе не хватает для счастья стать владельцем хорошей виллы рядом с Италикой и хорошего дома в ней самой.
— Но Максим, это же очень дорого! Даже за пять лет я с тобой не расплачусь!
— Да не бери ты в голову такие пустяки. Вот нашёл, о чём переживать! Отдашь, когда сможешь. Ты ведь то и дело помогаешь мне, так почему бы и мне не помочь тебе?
Трай порядочен до мозга костей. Млять, да не будь он с высокой вероятностью, как мы с Юлькой вычислили, предком императора Траяна, я бы его первого к нам слинять агитировал и хрен пожалел бы на это усилий! Увы, оставить будущую Империю без этого выдающегося, а главное — испанского по происхождению императора в наши планы не входит, а посему и его вероятные предки должны оставаться в римской Бетике, чтобы со временем романизироваться. А ведь по сравнению с ним добрая половина, если не все две трети тех "блистательных", с которыми мы у себя дело имеем — говнюки говнюками! Но как раз из-за этой своей порядочности Трай и небогат по меркам своего сословия. И ему, конечно, его люди несут подношения, как исстари заведено, но он ведь принимает только в рамках традиционной "дани уважения", и свыше её хрен возьмёт лишний медяк! Его уважают неподдельно, и в немалой степени как раз за это, но безупречная репутация — не совсем то, чем наживаются грандиозные состояния.
А денег романизация в достойном "блистательного" элитном варианте стоит весьма немалых. Хоть и не погрязли ещё в восточной роскоши сами римские элитарии, и их домусам пока ещё очень далеко до настоящих дворцов, но то по греческим меркам, на которые они равняются сами, а по здешним турдетанским меркам даже средненький такой римский домус средненького римского всадника, даже не нобиля ни разу — уже настоящий помпезный дворец. Это даже если только снаружи их сравнивать, не заглядывая внутрь и не сравнивая их внутреннего убранства. Но ведь в нём-то как раз и львиная доля разницы! Колоннады, фрески, мозаика, решётчатые окна с пластинами слюды, а то и вовсе стекла, мебель греческого стиля, мраморные и бронзовые статуэтки — обычное дело для хорошо обеспеченного римлянина, но немыслимая роскошь для турдетан Бетики. Но положение, как говорится, обязывает, и в новой части Кордубы Трай себе такой домус всё-же осилил. С трудом осилил, влез в немалые долги, с которыми только в прошлом году и расплатился окончательно, а я тут его ещё дальше и глубже романизироваться агитирую,
После обеда мы с кордубцем, прихватив наших старщих сыновей, отправляемся в римский легионный лагерь. Пускай тяжело болен Публий Семпроний Лонг, наместник римской Дальней Испании, повышенный сенатом до проконсульского ранга, пускай даже по нашим с Юлькой прикидкам он должен скоро и вовсе скопытиться, его легат в добром здравии, а зимних военных сборов никто не отменял. Ну, это не массовая мобилизация, конечно, поскольку кто ж воюет зимой? Просто собираются вожди с небольшими эдакими "сборными" отрядами, с которыми и являются на смотр, демонстрируя свою готовность исполнить союзнический долг. Я ведь упоминал уже, что Катон в своё консульство затеял массовую демилитаризацию подвластных испанских поселений со срытием стен и сдачей оружия? Несмотря на многочисленные жалобы демилитаризованных турдетанских общин и полное понимание их проблем Сципионом Назикой, добиться отмены этих катоновских распоряжений в римском сенате так и не удалось. Понятно, что испанцы есть испанцы — и валы с частоколами какие-никакие вместо срытых стен соорудили, и оружия, само собой, давно уже нового втихаря наковали, но частокол — хреновая замена полноценной стене, и до хрена ли толку от оружия, которое надо ныкать подальше от зыркучих римских глаз? А главное — это ведь лишение статуса союзников и перевод на положение самых обычных подданных с освобождением от воинской повинности, но удвоением налогов и поставок. Союзники двадцатую часть урожая и приплода скота в виде налога отдавать обязаны и ещё столько же — продать римскому наместнику по назначенной им твёрдой цене, если он потребует, чем римляне и беззастенчиво пользуются, занижая до смехотворного уровня закупочные цены, а попробуй не продай по ним, когда обязан! Но две двадцатых — это одна десятая, то бишь ещё по-божески, как говорится, а вот две десятых, которые берутся с демилитаризованных подданных — это и унизительно, и просто тяжело. И проквестор римский нынешний потому и согласен продать мне легионных свиней по дешёвке, что с подвластных общин он от имени болящего проконсула в виде этих обязательных "при необходимости" поставок вообще за бесценок ещё больше скота соберёт, а большую часть моих денег — ну, сколько-то отстегнёт, конечно, кому положено, а остальное — правильно, прихомячит. Вот и глядят на этих облагаемых удвоенными поставками бедолаг те, кого такая судьба миновала, и не хочется им её разделить, а значит — надо свою нужность и полезность Риму именно в качестве союзников всячески демонстрировать…
На меня-то эта здешняя военная обязаловка, конечно, не распространяется — как римский гражданин, я эрарий, то бишь не военнообязанный, а как представитель "друга и союзника римского народа", суверенного и от Рима независимого, я и службу прохожу в войсках означенного друга и союзника, и вне его союзнических контингентов римскому командованию ни под каким соусом не подчинённый. Да только ведь кроме официальных законов есть ещё и понятия, а кроме официальных межгосударственных договоров — ещё и неформальные взаимоотношения, и как лояльный согражданин и союзник, оказавшийся по случаю в Кордубе во время проведения легатом зимнего смотра, я тоже заявился на нём отметиться — чисто символически, конечно, но тем не менее. Ну, в занятиях военных тренировочных вместе со всеми поучаствовал, Волний с пацанами здешних вождей тоже в своего рода римскую античную "Зарницу" поиграл — я ради такого дела даже договорился с легатом и забашлял ему и префекту лагеря, чтобы выкатили полевой онагр и дали им из него обстрелять наскоро сооружённый на учебной площадке макет эдакой мини-крепости. В результате Волний, "упросивший" меня организовать для пацанвы эти артиллерийские стрельбы, до чего их папаши банально не додумались, приобрёл в компании кордубских вождёнышей немалый авторитет. Ему-то такие пострелюшки привычны, каждое лето в наши военные лагеря не по одному разу его вожу, и из чего он уже там только не стрелял, а эти-то ведь постреляли из онагра впервые в жизни, да ещё и просекли прекрасно, что без его помощи не было бы и этого. Провинция-с!
Большинство вождей в Бетике тоже в общем-то рассматривают этот зимний сбор не столько как военное мероприятие, сколько как дань почтения римской власти, и не столько в военном облачении щеголяют, сколько при полном параде, и Трай на их фоне выглядит просто образцом служебного рвения. Другие-то разве что только в день смотра своей дружины в доспехи облачатся, да пару часов в них постоят, пока наместник или — в данном случае по болезни — замещающий его легат длинную торжественную речь перед союзниками толкнёт, одну из тех, до которых высокопоставленные римляне столь охочи, продефилируют со своим отрядом перед командованием, да и сбросят тяжесть. Тем более не утруждают они себя обычно и в остальные дни, разгуливая и общаясь меж собой, раз уж съехались сюда все. Это тоже своего рода инструмент римской власти, берущей таким образом под контроль и междусобойчики союзных вождей, а заодно и демонстрирующей им римскую военную машину — ведь тренировок легионеров и их союзников-италийцев никто не отменяет и в дни смотра местных испанских союзников. Точно так же мечут в мишени велиты свои дротики, а тяжеловооружённые пехотинцы — пилумы, точно так же выбивают калигами пыль из плаца на занятиях по строевой новобранцы и точно так же мутузят деревянными учебными гладиусами столбы и плетёные из лозы учебные скутумы бойцы постарше. Пожалуй, даже больше, чем в обычные дни — лагерные работы делаются только те, без которых нельзя обойтись, а основная масса италийских солдат тренируется в воинском мастерстве так, как едва ли тренируется в свои обычные будни. Эта армейская тяга к показухе вовсе не в наших современных армиях родилась, а стара, как мир…