Civilization
Шрифт:
На левом фланге получилось так, что наша фаланга отступила, не в силах сдержать напор врага, и катапульты оказались в рядах противника. Но при этом ряды врага смешались — корпуса катапульт не позволяли им наступать в правильном порядке. Отряд ахайров, удачно брошенный в бой на этом участке, здорово пустил кровь канакам — бросая длинные копья, те вынужденно отступили под защиту мечников.
В итоге мы все же выиграли тот бой.
Оценив этот опыт, стратеги приказали делать бамбуковые «ежи» и выставлять их перед нашим передним краем. Враг был вынужден обходить эти ежи, чтобы сблизиться с нами, при этом
Два эскадрона улапов, переброшенные мною для войны с канаками, не сыграли особой роли в этом бою. Зато при разведке и преследовании бегущих они оказались крайне полезны. Подвижные отряды легкой дромадерии прекрасно действовали также против вражеских фуражиров, истребляя их и быстро отступая при угрозе удара тяжелой пехоты канаков. Незнакомые с верблюдами канаки несли заметные потери от наших всадников, хотя причинить существенный ущерб их фаланге они, конечно же, не могли. К сожалению, верблюды плохо переносят влажный климат побережья — начался падеж, и улапов пришлось выводить с театра боевых действий обратно в их полупустыни.
Так или иначе, победу следовало одержать не только на суше, но и на море. Иначе постоянный подвоз войск канаками был неостановим.
Морские бои оказались крайне сложными — все-таки канаки обладали гораздо большим опытом мореходства, чем мы. Но несколько военных хитростей помогли нам.
У нас было уже около 200 судов — как построенных нами в Суфанге, так и приобретенных в Шан. Они были разной конструкции и качества. Были корабли транспортного типа, тяжеловесные и неторопливые, были и более подвижные галеры с несколькими рядами весел, снабженные тараном.
Разбирая ситуацию, я увидел, что часть наших судов, не снабженная таранами, не может быть эффективной в бою. Я приказал поместить на эти корабли отборных воинов — ахайров или сайонов. На корабли также поместили канаты с кошками и багры.
Когда вражеский корабль нападал на такое наше «пехотное» судно и пробивал его тараном, воины хладнокровно закидывали его баграми и кошками, притягивая корабли друг к другу. Затем они атаковали врага и шли на абордаж. Перерезав небольшой отряд вражеской морской пехоты, они заставляли гребцов выполнять их указания. Свой корабль, поврежденный тараном, при этом топился, но захватывался отличный вражеский корабль. Так мы оборудовали 40 судов.
Еще около 100 кораблей было оснащено тараном и вполне пригодно для маневренного боя. Им дали капитанов — ляо, умевших наносить удары тараном в борт врага, или, проплывая рядом, ломать его весла.
Часть тяжелых судов оснастили катапультами для забрасывания врага каменными ядрами. На близкой дистанции это имело большой эффект, особенно когда враги стояли скучившись.
После ряда тренировок, собрав флот, мы начали атаковать корабли снабжения канаков и захватили 23 штуки, потопив еще 14. Рано или поздно канаки должны были выслать свой флот, чтобы расчистить море. И через 2 месяца мы получили сведения о подходе вражеской эскадры.
Мы составили план боя. Вперед послали 40 кораблей с пехотой. 100 ударных кораблей послали следом, так чтобы они только могли
Вражеский флот, увидев наш и насчитав по мачтам 40 судов, пошел в атаку. Начался тяжелейший бой. Наша морская пехота сражалась отчаянно; выбив врага на одном корабле, они атаковали другой, переходя с судна на судно. Непривычные к рукопашному бою вражеские моряки не могли им противостоять.
Тем временем наш 2-й эшелон спешно подходил к месту боя. Разойдясь широким полукругом, ударные галеры начали таранить врага в борта. Это решило исход битвы — враг бежал.
Мы потеряли 26 судов, захватив 54 вражеских и примерно столько же потопив. Канаки итого недосчитались около сотни кораблей.
Таким образом, мы лишили неприятеля пути подвоза продовольствия к городам. Вскоре в армии канаков начался голод. Теперь вражеская армия была вынуждена снять осаду и отступить в горы, судорожными фуражировками пытаясь прокормить себя.
Бедственное положение армии заставило царицу канаков искать мира. Вскоре в наш лагерь прибыло посольство канаков. У нас уже были готовы переводчики, и у канаков, как оказалось, тоже.
Итак, мир был заключен на следующих условиях. Спорные города остались за мной, как и побережье в 30 фарсангов в обе стороны от них. Никто другой не мог строить там города.
Плавание разрешалось свободно для всех торговых судов во всех направлениях. Военные суда должны были получать разрешение на проход. Можно было свободно исследовать все побережье, составлять карты, мерить глубины и прочее.
Также я хотел, чтобы у торговцев был полный доступ во всех трех странах. Однако тут обе барышни вдруг заартачились. Им, видимо, очень не хотелось допускать в свою страну иностранцев.
В итоге решили, что города Суфанг и Ма-рао станут доступны всем, а торговцы из них могут торговать везде, а вот торговцы других городов не имеют права доступа на чужую территорию.
Мир с канаками, конечно, противоречил ранее заключенному договору с Шан. Мы должны были отдать города им, да и на побережье не могли претендовать. Думаю, что вскоре я увижу послов Шан, а за ними, может быть, и их солдат.
Засыпая в стасисе я думал — а почему я вообще заключил такой странный, в общем-то договор, совершенно для меня невыгодный? Ответ: я не думал о выгоде. Я просто хотел наладить отношения с коллегой-бессмертным. А другая сторона думала иначе. В общем, я сел играть в шахматы, а со мной сыграли в покер.
Одно понятно — никакая дипломатия не перетянет на чаше весов добротное, крепкое войско…
Глава 34
Ход 42
Прошло 606 лет.
Следующее мое появление произошло безо всякого форс-мажора, через 12 лет, причем в разгар зимы. К моему удивлению, зима тут оказалась довольно дождливой, однажды я даже застал снег с дождем. Суффекты и жрецы, встречавшие меня, рассказали, что последнее время и зимы стали более холодными и долгими и лето, видимо, становится более прохладным. Сроки посева разных культур сдвигаются «вправо», все чаще приходится сеять вместо сого ячмень, а вместо ямама — фиено и керкеро,* чтобы получить два урожая.