Cканер

Фальковский Илья Леонидович

Шеф погладил Тома по голове, не глядя на него, и вышел. Том вспомнил, что у его китайской подружки был дядя по кличке Голова-Молоток. Он был обычным хулиганом. Однажды он встретился в казино с человеком, которого звали Острый Перчик. Острый Перчик был чиновником и депутатом парламента. В тот день он проиграл много денег главе местной триады и не хотел их отдавать. Босс триады кричал на Перчика и обещал с ним расправиться. Тогда Голова-Молоток вмешался в их ссору. Он достал пистолет и застрелил обидчика. Благодарность Острого Перчика не знала границ. Он предложил Голове-Молотку стать партнерами. Так соединились вместе влиятельность и деньги Острого Перчика и бесшабашность и лютый нрав Головы-Молотка. Они создали самую могущественную группировку на Юго-западе Китая. Они сжигали рестораны и магазины тех, кто не хотел платить им дань, отрубали пальцы должникам, брали в заложники

детей бизнесменов и требовали выкуп. Они подчинили себе рыбную промышленность, цементные заводы и грузовые перевозки. Никто не решался их ослушаться, но их аппетиты росли. И однажды простые парни, водители-дальнобойщики, которых они обложили непомерным налогам, вышли на митинг, говоря, что тех жалких крох, которые им оставляют Острый Перчик и Голова-Молоток, не хватает, чтобы прокормить семью. Голова-Молоток со своими людьми застрелили семерых дальнобойщиков. После этого центральные власти решили навести порядок. За пару недель до операции начали высылать из города коррумпированных чиновников под предлогом дальних командировок. В день захвата Голова-Молоток и Острый Перчик праздновали день рождения Перчика в своем новом ресторане в окружении двухсот бандитов. За пять минут до захвата у них у всех отключилась телефонная связь. А потом ресторан оцепили вызванные из столицы войска на бронетранспортерах. Банда сдалась без единого выстрела. Голову-Молотка приговорили к расстрелу. Его сестра, мама подружки Тома, навещала его в тюрьме. Так вот там он незадолго до расстрела жаловался ей, что каждый день его заводят в специальную комнату и приставляют электроды к гениталиям. Потом его бьют током, смеются и смотрят, как он мучится, крича и корчась от боли. Голова-Молоток рассказывал, что полицейские это делают просто так, для веселья – все, что мог, он уже давно рассказал, и они вовсе не хотят выпытать у него что-то новое.

«Что они будут делать со мной? – подумал Том, – и сколько это будет продолжаться? Если б я даже что-то захотел рассказать, то все равно бы не смог – я ничего не знаю».

Том вдруг вспомнил про урок Тадеуша, упражнение, показанное им. Он вспомнил про любовь к близким, чужим, даже врагам. Он попытался сосредоточиться, не закрывая глаза и глядя на белую стену перед собой. Почувствовать источник внутри себя. Тепло, которое разойдется по телу. К нему приблизились двое сотрудников. Каким-то задним сознанием Том узнал в одном из них Джейка Ли – своего человека на Мосинлине. Но проводов и тока не было. Первый, незнакомый, просто достал шприц и сделал укол ему в шею. Тепло разливалось по телу Тома. Его тело размякло. А потом все изменилось. Тревога подкатила к горлу. Вслед за ней пришли холод и ужас. Пот прошиб его насквозь. Ему свело ноги. Судорога изогнула спину. Что-то сверлило и разрывало внутренности на части. Его как будто растягивали на дыбе и ломали кости. Невидимая пила отскребывала от него кусочки, один за другим перепиливая нервы. От боли глаза полезли на лоб. Он бился в конвульсиях и кричал, кричал, кричал.

VI

Когда он пришел в себя, над ним стоял все тот же человек со шприцом. Он улыбался.

– Ты отключился, Том, но не совсем. Ты бредил. И много сказал нам в бреду полезного и интересного. Но того, что нам нужно, ты не выдал. Так что, извини. Придется повторить эксперимент.

И он снова вколол иглу в шею Тома.

Белые стены сжались в единый белый ком, и он навалился на Тома. Давя его огромным катком, распластывая по земле. Том превратился в белую простыню, линию, тонкий листик, взметнувшийся над землей и парящий между водой и небом. Он вышел из своего корчащегося от боли тела и летал среди миров, безмолвно наблюдая за чужими страданиями. Время остановилось в этой пустоте без начала и конца, растворились и слились воедино в прозрачную взвесь образы, звуки и запахи, и это называлось счастьем. Прошлое и будущее стремительно отдалялись, Том хотел бы оставаться здесь навсегда, беззвучно паря, но под ним вдруг разверзлась черная бездна, и какой-то неумолимой силой его потащило вниз.

– Что ж, – сказал человек-шприц, – опять никакого результата. Придется еще повторить.

– Нет, – возразил чей-то знакомый голос, – еще один раз он не выдержит. Мы убьем его.

– Если мы все равно не можем от него ничего добиться, он нам не нужен.

– Я считаю, надо устроить передышку. Попробуем завтра последний раз.

– Ну, как знаешь, от одного раза нас не убудет. Завтра так завтра.

Голоса удалились и растворились в стенах. Том медленно открыл глаза. И тут же зажмурил их снова – резкий свет полоснул по зрачкам, голова взорвалась от приступа мгновенной боли. Его чуть не

стошнило. Мучила жажда. Он перевел дыхание. Попробовал пошевелить ступнями – ватные ноги не слушались его. Сжать ладонь в кулак не получилось – запястья онемели. Тогда он стал потихоньку крутить ладонями в одну сторону, потом в другую. Вернее, вначале получалось крутить их лишь мысленно – ладони не двигались, но потом они, наконец, шелохнулись, потом еще, и постепенно задвигались, разгибаясь все сильнее и сильнее. Затем он проделал то же самое со ступнями. Почувствовал боль в левой, раненой, ноге. И это означало – почувствовал ногу. После этого решился перейти к шее. Чуть крутанул головой – что-то щелкнуло в ухе, и боль засвербела с левой стороны. Он переждал – когда она понемногу притупилась, крутанул еще. Так постепенно он размял шейные позвонки и смог свободно шевелить конечностями. Он чувствовал, что вполне овладел своим телом.

Теперь Том выпрямил спину и сосредоточился на дыхании. Он дышал ровно и глубоко, следя за точкой на животе чуть выше пупка. Он старался не думать о прошлом и будущем, об Агентстве и шефе, о бомбе и подводном поселке, о себе и о Полли. Он старался вообще не думать, сгладить свои мысли, сравнять их с облаками на небе, пусть они приходят и уходят, как легкие облачка, не способные исказить синеву неба. И мыслей становилось все меньше, наконец, небо совсем разгладилось, и мысли ушли. И тогда Том заснул. Заснул впервые за все это время, перестав сопротивляться резкому белому свету и впустив его в глубины своего сознания.

– Просыпайтесь, Верт, – человек-шприц тряс его за плечо.

За ним стояли еще двое, один из них был Джейк Ли, и Том понял, что это его голос спорил с голосом человека-шприца.

– Рад вас видеть, – пошутил Том.

Шприц на секунду удивленно завис в воздухе, но затем обрел прежнюю уверенность и потянулся к шее Тома, и тут Джейк полоснул его обладателя ребром левой ладони в ухо, и когда тот с непонимающим взглядом обернулся назад, Джейк пробил ему пальцами кадык, с другой руки стреляя в его напарника.

– Бежим, Том, – сказал Джейк, доставая нож и срезая опутавшую Тома веревку.

И они бежали. Джейк захотел помочь Тому подняться, но он не нуждался в чьей-то помощи. Он поднял пистолет убитого агента, и они выскочили в коридор. Том бежал, хромая на раненую ногу. Она мучительно болела, он закусил губу и продолжал бежать вслед за Джейком. Два метра до лифта, кнопка первого этажа, и на этот раз это был действительно первый. Со всех сторон уже неслись охранники.

– Давай, Том, – сказал Джейк, – тебя уже ждут. Я прикрою. Времени на прощание у нас нет.

И он повернулся спиной к Тому, одну за одной выпуская пули в сторону летевших к ним преследователей. Двумя выстрелами Том уложил сидевших за стойкой и вбежал в стеклянную кабинку на входе. Крутанулись двери, он выбежал на ступеньки, у входа резко затормозила машина, открылась дверь. Том прыгнул внутрь, машина газанула и свернула за угол. Два квартала, слева подлетел белый «Джили». Том подбежал к нему, рухнул на заднее сиденье. Поднял глаза. Слева от него с невозмутимым видом сидел Франсуа. Машина понеслась вдаль.

– Здравствуй, милый, – раздался голос спереди.

С правого сиденья к нему повернулась Полли. Она смотрела на него, улыбаясь.

VII

 

«Наверное, я умер там в белой комнате, и встретил тебя не наяву, а в мире духов», – подумал Том.

– Какая разница, – вслух ответила она его мыслям и погладила его по лицу. – Лю не хотел меня посылать за тобой. Я не должна была быть в группе. Я сама напросилась. А теперь, – она отвернулась в сторону, ее губы сжались, – почти все погибли. Кроме тех, кто успел выйти на запасной плацдарм.

Она замолчала. Машина неслась по пустынным улицам. Населенная часть города закончилась. Мимо пролетали бесконечные бетонные заборы, полуобвалившиеся здания фабрик, поросшие зеленью, опустевшие кварталы одноэтажных домов, посеревшие высотки брошенных отелей, ржавые светофоры и покореженные остовы забытых на тротуаре машин. Город переходил в пригороды, они сменялись другими безжизненными городами. Том и представить себе не мог, насколько далеко тянутся эти следы былой активности человека. Еще он понял, где пределы могущества Агентства – оно не простирается дальше населенных территорий, там где нет людей, не нужны и голограммы. Как ему раньше не приходила в голову эта очевидная мысль? Одному без электричества и пропитания здесь не укрыться, но группа людей вполне может основать поселение, наладить коммуникации, подключиться к отдаленным линиям электропередачи, запастись провиантом и наносить удары снаружи.