ЦРУ. Правдивая история
Шрифт:
Три дня спустя вице-адмирал Бобби Рэй Инман, директор Агентства национальной безопасности, американской империи слежки с помощью электронных систем, получил срочное донесение, смысл которого был прост и ясен: советское вторжение в Афганистан неизбежно. Фактически оно уже шло полным ходом. В страну было введено более 100 тысяч советских солдат. Картер немедленно подписал приказ о начале секретной операции ЦРУ по вооруженной поддержке сил афганского сопротивления, и агентство занялось созданием международного канала переправки оружия в Афганистан. Но советская оккупация являлась тем не менее уже вполне совершившимся фактом.
ЦРУ не только проворонило это вторжение, но и отказалось признать свой промах. Зачем кому-то в здравом рассудке вторгаться в Афганистан, который в течение 2
Таким образом, советское вторжение стало для Соединенных Штатов «зрелищным мероприятием», как написал более двадцать лет спустя звезда аналитического отдела агентства Дуг Макичин. «США наделали немало шума, но не смогли оказать сколько-нибудь серьезное влияние на ход событий. Приходилось ждать следующего раунда Большой Игры».
Глава 37
«Мы пребывали в каком-то сне»
С тех пор как ЦРУ помогло иранскому шаху обрести свой трон в 1953 году, он был центральной фигурой американской внешней политики на Ближнем Востоке. «Остается только сожалеть, что в мире не было еще хотя бы нескольких таких же, как он, лидеров», – размышлял в апреле 1971 года президент Никсон.
Никсон, возможно, ничего не имел в виду, когда направил Ричарда Хелмса в качестве американского посла в Иран в 1973 году. Но получилось все так, как будто этот шаг был запланирован со смыслом. «Мы были поражены, узнав, что Белый дом пошлет туда человека, у которого такие связи с ЦРУ, – с ЦРУ, которое любой здравомыслящий иранец считал виновным в свержении Моссадыка, – заявил Генри Пречт, главный политический сотрудник американского посольства. – Этот шаг, по-видимому, не оставил никаких отговорок для американского «нейтралитета» и подтвердил, что шах является нашей марионеткой».
31 декабря 1977 года, поднимая тост за здоровье шаха во время официального обеда, президент Картер назвал иранскую монархию «островом стабильности в море хаоса». Такой взгляд подтверждался и повторялся шпионами ЦРУ и аналитиками в течение пятнадцати лет. Это была, по сути, фраза самого шаха, которую тот часто произносил во время хвалебных речей.
Но когда Говард Харт, один из самых храбрых сотрудников тайной службы, приехал в Тегеран несколько недель спустя и начал делать то, что умел лучше всего, – шнырять по улицам и докладывать в штаб обо всем, что видел собственными глазами, – то, как ни странно, сделал противоположный вывод. Результаты проведенной работы оказались настолько пессимистичными, что его начальство решило их не оглашать. Они прямо противоречили характеристикам шаха со стороны ЦРУ, высказываемым с начала 1960-х годов.
Агентство не сообщило ничего такого, из чего можно было предположить, что на самом деле шах в беде. Ему недоставало способности и мужества подвергнуть сомнению свои собственные донесения на протяжении двадцати пяти лет. В августе 1978 года ЦРУ сообщило Белому дому, что Ирану революция не грозит. А несколько недель спустя на улицах начались массовые волнения. По мере их нарастания главные аналитики ЦРУ направили адмиралу Тернеру на подпись проект национальной разведсводки. В документе говорилось, что шах может продержаться у власти еще десять лет. Или не сможет… Тернер прочитал это, счел бессмыслицей и отложил в сторону.
16 января 1979 года шах сбежал из Тегерана. Несколько дней спустя впечатления наблюдательного Говарда Харта с улиц иранской столицы стали намного более мрачными.
В конце концов его выследили и подстерегли вооруженные сторонники семидесятисемилетнего религиозного фанатика аятоллы Хомейни, который готовился к триумфальному возвращению в Тегеран из многолетнего изгнания.
Харт был сыном инвестиционного банкира, который еще ребенком провел три года в японском лагере для военнопленных на Филиппинах во время Второй мировой войны. Теперь он снова попал в плен. Захватившие
«Я сказал ему, что так поступать неправильно, что нигде в Святом Коране об этом ничего не написано», – с горечью вспоминал Харт. Мулла тщательно обдумал этот вопрос и… согласился. Харт был освобожден.
«Мы не понимали, кто такой Хомейни»
Несколько дней спустя, 1 февраля 1979 года, народная революция, в результате которой был свергнут иранский шах, открыла путь для возвращения Хомейни в Тегеран. Тысячи американцев, включая большую часть штаба посольства, были эвакуированы из страны. Власть все еще сохранял светский премьер-министр вместе с Революционным советом, и ЦРУ попыталось завязать с ним сотрудничество, оказать хоть какое-то влияние и заодно настроить против лидера соседнего Ирака Саддама Хусейна. «На уровне премьер-министра состоялся ряд весьма щепетильных и секретных бесед, – вспоминал Брюс Лейнген, поверенный в делах в американском посольстве. – Дело дошло до того, что мы фактически предоставили им строго секретные сведения по Ираку».
В 1953 году Лейнген был самым молодым сотрудником американского посольства в Тегеране. В 1979 году он был наиболее высокопоставленным сотрудником. В промежуточные годы целая череда резидентов и послов слишком «ужилась» с шахом, полюбив его икру и шампанское. «Мы заплатили за это, – сказал Лейнген. – Нужно было узнать, как думают эти люди, почему они так думают, почему себя так ведут. А если нам становится слишком комфортно верить в то, что соответствует нашим же ожиданиям, – что ж, тогда мы сами подталкиваем себя к краю пропасти».
Идея о том, что религия окажется мощнейшей политической силой в конце ХХ столетия, была просто непостижимой. В ЦРУ мало кто верил, что пожилой духовник может взять в свои руки власть и объявить Иран исламской республикой. «Мы не понимали, кто такой Хомейни и какая поддержка у его движения, – сказал Тернер, – или что могли означать для Соединенных Штатов его взгляды эпохи VII века».
«Мы словно пребывали во сне», – сказал он.
18 марта 1979 года у Говарда Харта, на тот момент действующего руководителя резидентуры, в 2:00 ночи состоялась встреча с одним из старших офицером САВАК, шахской тайной полиции, который многие месяцы верой и правдой служил в качестве агента и информатора. Передав офицеру деньги и фальшивые документы, чтобы помочь сбежать из Тегерана, Харт нарвался на кордон Революционной гвардии Хомейни. Иранцы принялись жестоко избивать его с криками: «ЦРУ! ЦРУ!» Упав, Харт выхватил пистолет и застрелил обоих. Много лет спустя он вспоминал фанатичный блеск, который разглядел в их глазах. Это был лик священной войны. «У нашего народа нет никакого понятия, – грустно размышлял он, – по поводу того, что это такое и как это объяснить».
«Это было верхом оскорбления»
Все слои иранского общества – от образованной элиты до радикалов с диким блеском в глазах – считали, что ЦРУ – всемогущая сила, которая обладает огромным влиянием на их жизнь. Возможно, они не верили правде: летом 1979 года резидентура ЦРУ состояла всего из четырех человек, и все четверо недавно прибыли в Иран. Говард Харт возвратился в штаб в июле, оставив вместо себя нового шефа резидентуры, Тома Эйхерна, который до этого тринадцать лет провел в Японии, опытного оперативного руководителя Малкома Колпа, инженера связи Фила Уорда и тридцатидвухлетнего ветерана ВМФ Уильяма Дж. Догерти, который вступил в ЦРУ всего девять месяцев назад. Во время вьетнамской войны Догерти возглавлял семьдесят шесть боевых миссий. Тегеран был его первым испытанием в рядах ЦРУ.