Цунами
Шрифт:
В Нагасаки оба бугё ждали начала переговоров с иностранными эбису, вооружаясь. Войска были вызваны в Нагасаки из соседних княжеств и введены в город. Князья в должности бугё всюду выставили пушки и охрану. Кавадзи и Старика уверяли перед их отъездом по приглашению Путятина на русский корабль, что их увезут в Россию пленниками. Князь бугё велел нагрузить одно из судов порохом и подвести к борту «Паллады» к тому времени, когда на фрегате начнется прием японских уполномоченных. На случай, если Путятин вздумает увезти японское посольство, судно приказано было взорвать вместе с людьми и с «Палладой», чтобы заранее отомстить русским. Но Старик – Тсутсуй Хизен но ками – сам князь, поддержал Кавадзи твердо и решительно, и план воинственных бугё, в страхе сидевших
Путятин и его посольство при первой встрече на берегу вели себя очень достойно. На корабле они произвели еще лучшее впечатление. Особенно сам Путятин. А также Гончаров, Пещуров и Посьет. По общему мнению, которое сложилось потом у японцев во время деловых встреч, всем этим людям можно верить, они искренни. Особенно вежлив и приятен Гончаров. Это настоящий честный дипломат: всегда находил глубокие доказательства, говорил, что Япония должна добровольно открыться. Он часто шутил, всегда приятно и вежливо, и увлекал своими рассказами о Европе, о театрах там, о музыке и особенно о женщинах! Какой красивой представлял он будущую жизнь Японии! Он говорил о поездках японцев по всем странам мира и уверял Кавадзи, что с красавицей женой он мог бы ехать в Петербург, Париж и Лондон, все смотреть там и изучать. Какое впечатление произвела бы такая благородная супружеская пара!
Эскадра ушла, послы вернулись в Эдо и доложили о своих переговорах, а другие послы, во главе с Хаяси Дайгаку но ками, доложили о переговорах с Перри. В столице, в правительстве и обществе сложилось мнение, что хотя американцы богаче и у них совершенней корабли, больше матросов и оружия, но нет таких честных дипломатов и образованных, обходительных и искренних людей, как Путятин, Гончаров и Посьет.
– Фьюить… Фьюить… У-у-а-а! – грянули на улице.
Послышался ритмический свист. Кавадзи поднялся на ступеньки храма, закрыл за собою бумажную дверь в раме, оставив щель, и с любопытством ждал. Не зря рассказывал вчера Цкуси, как эбису дуют в трубы, свистят и поют.
Сверху хорошо было видно, как под холмом по одной из улиц, отбивая дружный шаг, появилась черная колонна усатых эбису с ружьями на плечах и в высоких шапках с перьями.
– А-а-а, у-у-у… – распевали они.
«Совсем как маленькие дети! Такие же звуки издают!» – подумал Кавадзи. А в то же время, как всегда, он замечал: все эти эбису бледны, поэтому выглядят очень старыми и уставшими.
Песня умолкла, некоторое время слышен был лишь гулкий топот грубых сапог. Потом грянул хор трубачей. Видно было, как они дули, напрягаясь, у них как будто красные мячики выкатывались над рыжими усами.
В садах среди красных камелий, под ветвями с апельсинами замелькали пестрые халаты женщин. Голые ребятишки с бамбуковыми палками на плечах выскакивали на улицу и шагали по сторонам отряда. Они подымали ноги и хлопали ими по земле, совсем как эбису.
Собаки со злобным лаем носились взад и вперед. Сзади отряда идут два матроса с бамбуковыми палками в руках и замахиваются ими на собак.
– А вот идет Можайский, – объяснил Накамура, – у него на плечах держится ящик с красками. У него рост шесть сяку. [67] и пять сун [68] Это их офицер и главный художник.
67
Сяку – 30 см.
68
Сун – 3 см.
Путятин убедительно доказывал, что Японии пора открыться и сделать все возможное, чтобы избежать конфликта с сильными морскими державами, а тем временем стараться укрепить свое государство и завести международную торговлю.
Путятин сказал однажды в Нагасаки, что пришел сюда, чтобы силами России уравновесить силу Америки. Одно присутствие русских, по его словам, напомнит американцам,
Но не было ли сговора между Россией и Америкой? Слухи об этом доходили от американцев. Об этом же, как сообщается, говорит английский адмирал Стирлинг в Нагасаки. Но можно ли им верить, когда все эти государства находятся в постоянной взаимной вражде?
Через два месяца после ухода Путятина из Нагасаки правительство, изучив доклады Кавадзи и Тсутсуя, издало закон об отмене запрета строительства кораблей дальнего плавания. Это начало открытия страны. Открытие страны, как понимали это японцы, а не эбису. С сохранением достоинства и без обязательств перед иностранными государствами. И в этом немалая заслуга Старика и Саэмона но джо.
Но уполномоченные для приема американцев действовали совсем без достоинства.
Кавадзи и Старик пристально следили за их переговорами с Перри. Японскую делегацию возглавлял Хаяси Дайгаку но ками, ученый, глава Высшего Управления Наук. Кавадзи и прежде замечал, что ученые мудрецы, проповедники наук, человеколюбия, независимости, и просветители при встречах с сильными чиновниками выказывают слабость характера и низкопоклонство. Так именно вел себя Хаяси летом на переговорах с морским генералом Перри.
Договор с Америкой был заключен. Хаяси в восторге от американской науки, и все его ученые тоже. На прощальном приеме на американском пароходе один из самых знатных и высокопоставленных молодых людей в государстве, присутствовавший в числе гостей инкогнито, насмотревшись на огромную пушку на поворотном круге и испробовав ликеры, пришел от всего американского в такой восторг, что в конце пира кинулся к Перри и восклицал: «Японцы очень любят американцев!»
Успех американцев и слабость, выказанная японскими представителями на переговорах, вызвали общее приглушенное возмущение в столице. И конечно, глава правительства обратился за советом к князю Мито. Могущественный Мито Нариаки когда-то был в опале. Со смертью Верхнего Господина, когда воцарился молодой сиогун, не способный к управлению государством, главе и членам верховного совета при важных решениях нужно было советоваться с кем-то из старейших и почтеннейших родственников сиогуна. Князь Мито Нариаки – умнейший, признанный всеми тремя семьями царствующего рода; кроме того, он богат, у него свое огромное войско. Глава правительства Абэ Исе но ками, вельможа, ученый, со спокойным, до мягкой округлости сытым лицом, какие бывают у мудрых, но малоподвижных молодых людей, предложил князю Мито явиться в замок. Мито Нариаки стал главным советником правительства и при решении важных вопросов заменял еще слабого и неопытного сиогуна.
Глава правительства Абэ Исе но ками и князь Мито – опытные дипломаты.
Абэ – охранитель области Исе, князь Исе. На вид Абэ очень благодушен, доброта написана на его мягком, улыбающемся, большом лице рано разжиревшего любителя покушать и пожить в свое удовольствие. Его лицо похоже на белое, вкусное тесто. Его ум быстр и жгуч, как молния. Вместе со старым князем Мито решено наверстать упущенное. Воспользоваться для этого мнением Мито. Когда престиж государства падает из-за слабости и ему навязывает договор более сильная держава, то престиж будет восстановлен, если выказать решительность и твердость в отношениях с третьей державой. Это совет старого Мито.
Это хороший, прогрессивный совет. Считаясь с ним и принимая его, Абэ выказывает верность традициям и политике предков. Когда будем делать все по совету Мито, то его престиж скоро перестанет мешать прогрессу. Правительство потребовало от Тсутсуя и Кавадзи переменить тактику в отношении русских, доказать им твердость и так спасти престиж правительства в глазах народа.
Кавадзи при последней встрече с Абэ Исе но ками в замке Эдо покорно выслушал его наставления. Кавадзи велено скрыть от русских, что договор с Америкой подписан. Для того чтобы не исполнять данного в Нагасаки обещания и не давать России не только преимуществ, но и не предоставлять ей и тех прав, что по договору даны Америке.